Золотой капкан - [91]

Однако и идти, праздно веселясь, как его не нюхавшие пороха приятели, бесшабашно подставляясь под пулю, не собирался. У сбежавших автомат и запас патронов, и сам стрелок не из последних, если в темноте сумел уложить двоих, а третьего зацепить так крепко, что он отдал богу душу через несколько часов.

Он подошел к воротам, припал ухом к некрашеным доскам и прислушался. Во дворе ни звука, если не брать в расчет железного бряцания собачьей цепи.

Толкнул плечом калитку. Заперто. Был бы замок — попасть во двор можно было бы значительно проще. Всадил очередь, и вся недолга. Но в этих трущобах, похоже, замков отродясь не видели и запираются по старинке на засов.

Примерившись, Солдат подпрыгнул, уцепился за край забора и подтянулся, перебрасывая ногу на ту сторону. Прикинул, куда лучше спрыгнуть — земля возле забора изрыта свиньями.

Залаяла собака, вылезла из кособокой конуры, волоча по грязи цепь.

Солдат мягко, стараясь не запачкаться, спрыгнул. Кобель разъярился и с бешеным, захлебывающимся лаем бросился к нему.

Не раздумывая, он нажал на спуск, и очередь отшвырнула бедного пса. Завизжав, он вгрызся в окровавленный бок, скулил, не сводя переполненных болью глаз с чужака.

Солдат пса пожалел — не мучиться же животному, — разрядил в него остаток магазина, сменил рожок.

И, оказалось, вовремя. Дверь распахнулась, на крыльцо выскочил взлохмаченный мужик в темных шароварах и светлой рубахе навыпуск, держа карабин. Не целясь, упер приклад в плечо и выстрелил.

Пуля оцарапала Солдату щеку он откатился к конуре и врезал ответной очередью, взяв немного выше. Пули застучали над головой мужика, из бревен полетели выбитые щепы.

Колхозник растерянно выронил карабин и распластался на веранде.

— Лежи, б..! — орал Солдат.

И хозяин повиновался, уткнувшись носом в доски.

Взобравшись по ступеням, Солдат отшвырнул ногой карабин и на всякий случай, чтобы не ждать удара в спину, приголубил мужика прикладом по затылку. Тот дернул ногами и затих, из носа потекла алая струйка.

Он прислонился к косяку, толкнул дулом дверь, и она медленно раскрылась.

Готовый стрелять на любое движение — нервишки на взводе, — особо не церемонясь и разбираясь потом, кто перед ним, он прошел сени и на кухне, куда попал, миновав коридор, никого не обнаружил.

Потрескивал огонь в русской печи, и было по-домашнему тепло. Он приложил ладонь к нагретой неровной стене, напитываясь теплом, неслышно прошел к занавеске, ширмой отделяющей дальнюю часть комнаты, отодвинул пальцем.

На сундуке, обитом позеленевшими медными полосами, сидела немолодая женщина, прижимая к себе двух девочек, и в глазах их светился неподдельный ужас.

Одна из девочек громко всхлипнула, и прозрачная капля побежала по ее румяной щеке.

— Не надо меня бояться, — негромко сказал Солдат и опустил оружие.

Выйдя на кухню, под самотканой дорожкой обнаружил крышку подпола и поднял ее. Темно, жаль, что не взял фонарь. Но вроде бы и здесь никого…

Мужик на крылечке очухался и тягуче постанывал, держась за голову. Рядом рыдала его жена, роняли слезы дочери.

Солдат вышел за ворота, покидая двор по-английски, не прощаясь. У вертолета собралась кучка местных, с улицы доносились редкие хлопки. Приятели палили в воздух, сгоняя народ на сходку.

— Идите к ним, — он почти попросил женщину, указав на сборище, и пошел к берегу.

* * *

Выстрелы сразу же отрезвили Протасова и развеяли розовый туман, сквозь который прибывшие к поселенцам виделись спасателями, геологами или даже журналистами.

Нагрянула-таки банда, как он и предполагал, и нагрянула по их душу. Он залег на задах в огородах, на пригорке в зарослях полыни, рядом попадали Иван с Вадимом и, слегка раздвигая траву, наблюдали за деревней.

— Двенадцать… двадцать… — считал толпившихся возле вертолета староверов Иван. — Тридцать три… Смотри, что сволочи удумали! Собрали и старых и малых.

От вертолета отделилась уменьшенная расстоянием коренастая фигура. Иван присмотрелся к ней и стиснул кулаки:

— Жив, гаденыш!

* * *

Слон внутренним чутьем угадал в белом, сгорбленном годами старике старшего, чье слово здесь должно быть непререкаемо, и решил в случае отказа выдать сбежавших воздействовать на таежников через него.

— Никто вас не тронет, — покровительственно заявил он, и умолкли разговоры в толпе. Люди слушали его. — Вы мне не нужны. Я готов уйти из этой дыры сразу, как получу тех, кого ищу. Вы по незнанию приютили людей, чьи руки в крови. Не знаю, что они успели наплести вам, но… Послушайте, — он сделал паузу, — они убили троих молодых людей, которые многим из вас годились бы в сыновья. Я пришел, чтобы найти их и восстановить справедливость. Если вы поможете, уже через час забудете о нашем визите… Я знаю точно, эти пятеро скрываются у вас!.. В противном случае я получу свое, но вам оно выйдет боком. Думайте…

Сложив на груди руки, он оглядел крестьян, и лица их ему не понравились. Нехорошие лица, была в них какая-то дерзость, и читалось — не будь автоматов, разговор был бы другим. Чутье ему снова нашептывало: «Осторожно, Денис. От этих можно ждать подвоха. Будь начеку».

— Нет у нас чужих, — выкрикнула из толпы молодая девка.