Золотое дно. Книга 2 - [21]

Туровский кивнул и повел нас по винтообразной лесенке.

— Так быстрее. — И мы вышли в огромное сумеречное пространство, где выстроились в одну линию макушки электрогенераторов, напоминающие старинные шеломы воинов. Разумеется, здесь был слышен гул, но гул ровный, степенный, какой-то домашний — мне вспомнилось веретено бабушки…

И к нам спиной стояла, озираясь, группа мальчиков и девочек лет шестнадцати-семнадцати, перед ними расхаживала молодая женщина с красной косынкой на шее, очевидно, тот самый экскурсовод, о которой упоминал директор.

— Извините, Светлана Николаевна, мы тоже постоим, — сказал он.

Она ответила кивком, она торопилась говорить, у нее был вдохновенный вид, глаза сверкали, как у хорошей учительницы на уроке.

— Итак, продолжаем. Нет, ребята, приток воды весной от таянья снегов у нас паводком не называют. Паводок — от дождей. Вот как сейчас… если долго будет идти… А как наполняется водохранилище, строго следят водомерные посты. Здесь автоматизированная система, она фиксирует уровень и выдает на экран компьютера.

— А сколько может наполняться? — спросила тоненькая девочка.

— Емкость водохранилища — до пятидесяти кубических километров. Представляете? Это, грубо говоря, куб с гранью в четыре километра. Такой вот аквариум выше облаков. Полезный, работающий объем — двадцать. Средний за многие годы расход воды в створе ГЭС — полторы тысячи кубометров в секунду. В секунду! Ничего речка?!

— А если переполнится? — девочка что-то записывала в блокнотик.

— Весной это невозможно. В августе, когда тает снег в горах и идут долгие дожди, это возможно. Но это в том случае, если гидростанцию не «грузят» — то есть, не происходит сработка, а приток с верховьев продолжается. На этот случай предусмотрены одиннадцать водосбросов, рассчитанных на пропуск четырнадцати тысяч кубометров в секунду. Открывают затворы: один, два, три… — и… вода падает с полуторасотметровой высоты в специальную ванну глубиной сорок метров и размером полторы сотни на полторы…

— А где-то тут еще Вирская ГЭС? — спросил паренек с видом знающего человека.

— Да, ниже Южно-Саянской находится именно она, это контррегулирующая ГЭС с собственным водохранилищем, она упорядочивает сток воды. Комплекс из двух плотин сглаживает не только паводки, но и низкий меженный уровень. Проще говоря, Зинтат ниже САРАЗа неизменен зимой и летом. Меньше установленного объема воды сбрасываться не может, чуть больше — бывает. На Зинтате размечены фарватеры, где достаточный запас глубины. Конечно, плохой капитан, сев на мель, готов свалить свои ошибки на кого угодно…

— Зимой по морю на мотосанках катаются? — спросил тот же мальчик, он при галстуке, с гладким пробором на голове.

— Это опасно. Наше море, дети, — мощный аккумулятор тепла. Водохранилище полностью замерзает только в январе-феврале. При сработке воды лед проседает и ломается. А весной очень быстро тает. То, что случилось в легендарные семидесятые годы, из-за печально «знаменитой» косы Титова и всякого сора — совсем иное…

— А летом на яхтах? — спросила тоненькая девочка с кудряшками как у негритянки.

— Летом на яхтах катаются, но каньон у нас узкий, мало места для маневра. Бывает, что плавают топляки. Это бревна, которые стоят в воде как карандашики, иной раз даже макушки не видно. Откуда берутся? Весной река сбрасывает в водохранилище лес с берегов, а кроме этого продолжают всплывать затопленные деревья. Масштабы далеко не те, что были когда-то, но деревянные острова могут плавать. Как мы защищаемся от этого сора? Перед плотиной — цепочка металлических бонов, от которых цепляют и забирают деревья катера гидротехнического цеха, оттаскивают в заводь, где лес вытаскивается на берег и складируется. И на входе водоводов стоят решетки. А мелкие щепки гигантским турбинам не помеха. Кончено, мы помним о диверсиях и терактах — времечко такое пришло. Любая охрана уязвима, вы это по кинофильмам знаете, даже охрана президента США. У нас тоже есть охрана, она хорошо вооружена, снабжена средствами связи. Так что прошу не баловаться, никаких пакетов не оставлять. Что могут нехорошие люди? Вывести из строя либо машинный зал, либо какой-нибудь из менее значимых электроузлов. В этом случае, пока идет ремонт, электроэнергию Вира и САРАЗ получат из энергосистемы России. Другое дело, плотина… но ее разрушить невозможно.

— А говорили, она трескается… — напомнил мальчик-всезнайка.

— Все на свете разрушается. Если ничего не делать, конечно, когда-нибудь, через сотню лет появятся трещины, размоется основание, плотина превратится в решето — и вода сама уйдет. Но за всеми узлами плотины у нас тщательно следят. Измерение перемещений ведется с точностью до сотой доли миллиметра. Разрушить плотину непросто из-за ее огромной массы, ибо внизу она шириной сто десять метров из высокопрочного армированного бетона, да еще врезана в скальные берега. Вверху, правда, шириной всего двадцать пять, но и там нужна как минимум атомная бомба…

— А если землетрясение? — не унимался мальчик с гладким пробором.

— Плотина рассчитана на удары до семи баллов. В Саянах таких землетрясений на было никогда и, как уверяют ученые, не предвидятся. Страшнее — волна, которая может появиться при взрыве атомной бомбы в водохранилище, она перехлестнет через плотину и сметет Виру, Саракан, завод… Сама же плотина, сработав как арка, скорее всего устоит. Но, как вы знаете, наше правительство заключило договор с Америкой о сокращении ядерного оружия. Война никому не нужна.