Золотое дерево - [41]

— Помогите же тем двум людям, им грозит смертельная опасность! — воскликнула Габриэль, обращаясь к шелкопромышленникам. Однако те не слышали ее призыв, поскольку поспешно расходились с площади, опасаясь быть втянутыми в события, принявшие неприятный оборот.

Анри тоже не оставлял попыток увести сестру домой.

— Ты что, с ума сошла? — кричал он. — Если мы хотя бы еще на одну минуту задержимся здесь, нас просто сомнут!

Габриэль не слушала его, потому что в это мгновение она вновь увидела Николя и Жаккарда в изорванной одежде, они вынырнули из толпы наседавших и. спрыгнули с подиума на булыжную мостовую в нескольких шагах от нее. Изобретатель споткнулся и непременно упал бы, если бы Николя не поддержал его и не помог теряющему силы человеку устремиться вперед. Вслед за ним сразу же бросилась погоня, Габриэль подставила подножку ее предводителю, и он тут же растянулся на мостовой, перегородив путь остальным преследователям. И хотя ей ненадолго удалось задержать их, она все же надеялась, что хоть чем-то помогла преследуемым. Анри пришел в ужас, увидев, что она натворила, — не без основания опасаясь гнева и мести озверевшей толпы, поэтому он стремительно увлек ее за собой, крепко — чтобы она не вырвалась — держа ее за руку. Оглянувшись, Габриэль увидела, что ткачи прекратили погоню и обратили весь свой гнев на новое изобретение — ткацкий станок Жаккарда. Рабочие сокрушали его топорами и деревянными колотушками, которые некоторые из них приготовили загодя, предчувствуя, что любое новшество в области ткацкого производства так или иначе может явиться угрозой самому существованию ткачей.

Позже Габриэль узнала, что Жаккард спасся и благополучно покинул Лион, правда, его отъезд больше походил на бегство — уже второе в его жизни, так что он имел все основания впредь избегать общества своих земляков. Что касается Николя, то никто не знал, уехал ли он вместе с Жаккардом или остался в городе. Ходили слухи, что семьи Дево и Жаккардов в течение продолжительного времени были добрыми знакомыми, а сыновья стали близкими друзьями, однако Шарль Жаккард погиб в бою. Габриэль в душе высоко оценила поступок Николя, спасшего отца своего погибшего друга; однако она таила свои мысли про себя, поскольку боялась, что голос выдаст ее, как только она заговорит о Николя Дево.

Доминик осыпал ее насмешками в связи с тем, что демонстрация нового станка Жаккарда окончилась полным провалом.

— Как выяснилось, это была пустая трата времени. От пресловутого ткацкого станка ничего не осталось, кроме груды обломков, которые бросили в Рону — вместо самого изобретателя, удачливого малого, надо сказать, поскольку он избежал гибели, уготованной ему разъяренным народом.

Габриэль поняла, что Анри уже рассказал отцу все подробности произошедшего на площади, истолковав по-своему все увиденное.

— Я считаю, что у этого изобретения Жаккарда большое будущее, — возразила она отцу. — Если бы ты только мог видеть, с какой скоростью набирает этот механический станок тканый узор! Он сам ряд за рядом выбирает нужные по цвету нити, это просто поразительно!

— Гм, так тебя это поразило? Анри придерживается совсем другого мнения об увиденном.

— Но работа нового станка произвела большое впечатление не только на меня. Я слышала восхищенные отзывы некоторых шелкопромышленников, присутствовавших на демонстрации, — и Габриэль назвала пару имен хорошо известных отцу деловых людей, мнение которых он высоко ценил. Но лицо Доминика Роша оставалось все таким же бесстрастным.

— Однако они и пальцем не пошевелили для того, чтобы защитить детище Жаккарда, не так ли?

— Они просто не смогли бы это сделать. Все произошло слишком внезапно.

— Пусть так, однако я уверен, что Жаккард больше не осмелится показаться в Лионе, во всяком случае в ближайшие несколько лет. В этом я готов поклясться.

Габриэль не могла на этот раз не согласиться с мнением отца и очень опечалилась, чувствуя, что он прав.

Выполняя данное ею обещание, она нанесла визит мадам Хуанвиль и с интересом осмотрела ее маленькую мастерскую, расположенную в особняке вдовы в старинном квартале Ла Круа Рус. Мастерская состояла из двух смежных комнат, в каждой из которых стояло по два ткацких станка. Эти помещения были похожи, как две капли воды, на другие подобные ткацкие мастерские, которые Габриэль доводилось видеть в этом квартале в свои детские и отроческие годы. Снаружи в мастерскую, расположенную в полуподвальном помещении, вели несколько каменных, стертых от времени ступенек. Такое расположение объяснялось тем, что раньше верхнюю часть станка необходимо было закреплять, привязывая ее к потолочной балке, а так как потолки в комнатах были низкими, под мастерские специально отводились полуподвальные помещения. Однако даже в них не уместился бы слишком высокий новый станок Жаккарда.

В мастерской мадам Хуанвиль действительно работали одни женщины, однако это не бросалось в глаза. Работа и быт были хорошо налажены, как и в любой семейной ткацкой мастерской. Пока все станки безостановочно работали, издавая характерный шум, одна из ткачих готовила пищу на всех, поскольку была ее очередь заниматься этим делом, другая перебирала влажное, только что отбитое вальком на речных камнях белье, а совсем юная на вид женщина кормила грудью младенца. Малыши резвились на полу, а два мальчика, примерно десяти и одиннадцати лет, сидели на корточках под ткацкими станками и связывали оборванные нити. В проем двери, ведущей в смежное помещение, Габриэль заметила сидящих под станками двух девочек, занятых той же самой работой. Она не могла не вспомнить в этот момент станок Жаккарда и с горечью подумала, что это изобретение избавило бы, по крайней мере малолетних детей, от тяжелого труда.