Когда они пришли домой, Тома заявил, что собирается уехать вечерним поездом.
— Нет, нет, — запротестовала мадам Морель, — дорогой месье Бек, даже не помышляйте об этом. Я на вас очень обижусь. Я уже приготовила вам комнату в правом крыле.
Тома стал настаивать на своем. Он ужасно рассердился на Шарлотту и теперь ненавидел этот дом, где чувствовал себя только посторонним.
В это время Элиза, которая бросилась им навстречу через лужайку, неожиданно споткнулась о камень и упала.
Ребенок громко закричал. На его коленке и лице выступила кровь. Шарлотта с криком бросилась к девочке. Мадам Морель, причитая, последовала за ней. Поднявшийся шум заставил ребенка зарыдать еще сильнее. Шарлотта схватила девочку, прижала к себе и стала трясти в попытке успокоить, пока та не заикала.
Из соседних домов к ним спешили соседи. Тома видел на их лицах выражение растерянности. Вся лужайка была наполнена криками и воплями, сквозь которые слышались пронзительные стоны ребенка.
Тома с сердитым видом направился к Шарлотте.
— Дай мне ребенка. Так ты вытрясешь из нее душу. И перестань кричать, ты же ее пугаешь.
— Оставь ее в покое. Она моя дочь, а не твоя. Я знаю, что делаю.
Она не хотела отдавать ребенка, но Тома выхватил девочку из ее рук. Элиза протягивала к нему ручки и звала: «Тома!»
Тома, сопровождаемый растерянной семьей, направился к стоявшему в саду креслу, сел в него и посадил Элизу на колени.
— Давай посмотрим на наши раны. Пустяки, все пройдет.
Он вытер кровь своим платком и затем утер ей слезы. Потом он порылся в кармане и достал конфетку в красной обертке, несколько старых омнибусных билетов и огниво, которым он чиркнул. Ребенок завороженно смотрел на огонь, забыв про слезы.
— Послушай, я еще раз так сделаю, а Люсия в это время полечит тебе коленку. Сиди спокойно.
Люсия присела и обеззаразила ранку так нежно, что девочка даже не почувствовала прикосновения тампона. Тома снова и снова чиркал огнивом. Когда Элиза захотела подержать его, он погасил огонь и она крепко зажала новую игрушку в своем маленьком кулачке, смеясь от удовольствия.
Шарлотта смотрела на них с раздражением, не понимая, что в этот момент между Тома и ребенком установилась прочная дружба на всю жизнь. Элиза была очаровательна, ее глаза искрились смехом, она издавала воркующие звуки. Тома она напоминала птенца ласточки, слишком полного и ленивого, чтобы встать на крыло и полететь.
Наконец, забинтованная, успокоенная и обо всем забывшая, она встала на ножки и пошла по траве по каким-то своим делам. Тома стоял рядом с Шарлоттой, когда остальные отправились к вязу и расселись на стоявшие под ним кресла.
— Вот видишь, — сказал он, — не было причины расстраиваться.
— Когда мне понадобится твоя помощь в воспитании моей дочери, я позову тебя, — фыркнула Шарлотта.
— Мне хочется дать тебе пощечину, — процедил Тома сквозь зубы.
— Посмотрим, осмелишься ли ты на это.
Она повернулась и пошла прочь по полянке, переполненная благородной яростью. Тома сдержал гнев и присоединился к компании, беседовавшей за стаканчиком апельсинового сока. В гостях у мадам Морель была чета Рослен. Молодая мадам Рослен выглядела еще бледнее, чем год назад.
Шарлотта, быстро идя по тропинке, неожиданно замерла и покраснела, увидев, как к ним приближается Жюль Серио в сопровождении своей матери. Шарлотта не разговаривала с ним примерно год, и молодой человек довольствовался лишь приветственным взмахом руки, когда встречал ее на улице.
Вновь прибывших усадили, тех, кто был незнаком, представили друг другу, и мадам Серио стала выспрашивать новости. Тома относился безразлично к Росленам, но Жюль Серио, плотный коренастый мужчина с постоянной улыбкой, спрятанной под пышными усами, сразу же вызвал в нем чувство симпатии.
Серио спросили о его яхте.
— В этом году «Сена» отдыхает, — ответил он, — несмотря на хорошую погоду. Сейчас сильные ветра и течения… Естественно, я не могу покатать вас, как в прошлом году, мадам Флоке, — добавил Жюль, повернувшись к ней.
— А ты ходила под парусами, Шарлотта? — спросил Тома.
— Я не уверен, что мадам Флоке это понравилось, — учтиво заметил Жюль.
Его ясные темные глаза задержались на Шарлотте, которая ярко зарделась и попыталась скрыть свое смущение в неудержимом потоке слов. Однако печать растерянности осталась на ее лице, и Тома с любопытством рассматривал ее.
Жюль тоже рассматривал Тома Бека. Он уже много слышал об этом журналисте. Тома относился к тому типу людей, которые ему нравятся. Он удивился, встретив его у Морелей и обнаружив, что у него только одна рука. Ему было любопытно узнать о его отношениях с обитательницами дома. Перехватив взгляд Тома, брошенный на Шарлотту, он понял часть правды, и в нем инстинктивно пробудилась ревность.
После легкого флирта с Шарлоттой Жюль пытался забыть молодую женщину. Вообще-то он мог заставить себя это сделать. Однако он страдал от ущемления гордости и мужского достоинства и испытывал острое желание увидеть ее снова.
Он равнодушно отнесся к известию о смерти Этьена. Ему даже не пришла в голову мысль, что Шарлотта теперь свободна, и только в начале лета, когда он встретил ее утром одну в Жувизи, он снова стал думать о ней.