Золото имеет привкус свинца - [5]

— Кто шмонал заключенных в «амбаре»?

— Сержант Турулин — служит уже более десяти лет, имеет богатый опыт по обращению с уголовниками и политическими гнидами.

— Ясно, так вот, этого своего «многоопытного» — Курбатов с усмешкой взглянул на изогнутого интегралом своего помощника, — и всех его людей срочно отправляй по следу на поиски и чтобы к утру, живые или мертвые, эти уроды лежали вот здесь, передо мной, на этом самом месте.

— Слушаюсь, товарищ полковник, — капитан Орлов перешел на заговорческий шепот, — а как на счет Магаданского начальства докладывать будем, — в полутьме склада Курбатов все же разглядел, как на желтом лице начальника конвоя расплылась холопская улыбка, предчувствия неотвратимого гнева высших московских и магаданских чинов.

— Повременим, капитан, и не дай бог вашей солдафонской инициативы, лично расстреляю, — Курбатов вытащил из кобуры огромный черный пистолет и обвел тяжелым взглядом стоящих вокруг него подчиненных, — всем все понятно, я думаю повторять не надо, а теперь все по своим местам, ждать дальнейших указаний и инструкций.

* * *

В это же самое время Сергей и Лютый по очереди, с остервенением крутили замерзающий двигатель «кривым стартером».

— Все, больше не могу, — взмолился Сергей, — давай хоть минут пять перекурим. Он повалился в снег и раскинул руки, отдавая ледяному воздуху свою последнюю энергию, превращенную в пар.

— Ты, шавка, закатай свою глотку и поднимайся, через пять минут я тебя уже домкратом не подниму, а через десять ты уснешь и превратишься в одну из достопримечательностей «долины смерти», дай сюда рукоятку.

Лютый скинул рукавицы, поплевал на ладони и намертво скрепил крепкими кистями ледяным рукопожатием, припаявшись к спасительному рычагу.

— Давай, Писатель, мухой в машину, выжимай на полную до отказа газ и сцепление и внимательно, в оба глаза следи за моей рукой.

Сергей не заставил себя долго ждать и мгновенно исчез в еще не остывшей кабине грузовика.

Лютому почему-то сейчас отчетливо вспомнилась его погибшая на пожаре дочь и то, как он поклялся отмстить директору фирмы, по халатности которого в офисе произошел пожар, унесший жизни пятерых невинных девчонок, в том числе и его Анютку, которая за год до рокового случая родила ему синеглазого внука Ивана. Это было лето — время отпусков. Виктор только что списался с контейнеровоза, отмантулив на австралийской линии долгие восемь месяцев вторым помощником капитана и уже подал документы на старпома, купил путевку по Европе для всей семьи, но….

Свое слово Лютый сдержал. На сорок первый день после похорон любимой дочери, он подкараулил обидчика своей девочки прямо перед высоченными воротами особняка с диснейлэндовскими башенками и на глазах у опешившего с заплывшими, словно у бультерьера, красными глазками охранника вскрыл опасной бритвой заросшее густой щетиной клокочущую трахею и сонную артерию известному на весь Ростов крупному предпринимателю Иссааку Шинковскому. Удар был настолько мощен и стремителен, что бритая голова предпринимателя, откинувшись за спину оставалась болтаться на коже, пока тело еще ждало сигнала от мозгового центра, куда и как ему завалиться.

Застывшему в ужасе охраннику, судя по его нашивкам за ранения, прошедшему все «прелести», оккупированного Красной армией Афганистана, Лютый отвесил мощную оплеуху своей тяжелой, словно пудовый молот, рукой и, разрядив в воздух всю обойму «Макарова», выпавшего из рук обезумевшего от страха телохранителя, побрел знакомой дорогой домой.

На следующий день за ним пришли, арестовали и предъявили обвинение. Лютый не сопротивлялся, на суде не проронил ни слова, отказался от адвоката и принял приговор 25 лет строгого режима, как должное, предназначенное ему судьбой.

Ванюшку на воспитание взяла родная сестра Лютого, сейчас ему исполнилось уже 10 лет, но ни одного письма от внука арестант так и не получил за все время отсидки. Его, будто вырезали, вычеркнули из жизни, и теперь бедному зэку ничего не оставалось, как бороться за свое выживание.

* * *

После 100 оборотов, которые Лютый считал в уме, стиснув от нестерпимой боли редкие, тронутые цингой гнилые, покрытые нержавеющей сталью, зубы, двигатель вдруг затрясся, сначала двумя цилиндрами, зацепив долгожданную искру и, глотнув порцию дрянного, разбодяженного воровитым прапорщиком, бензина, ожил, затем радостно заколотился, словно оживший после ранения дикий зверь, рыкнул в ледяную ночь всей своей мощью и мирно загудел, набирая обороты.

Лютый залез в кабину со стороны шофера и грубо отпихнул Серого на пассажирское сиденье.

— С тобой только на тот свет можно быстро добраться, дай сюда баранку.

Лютый поддал газу, прогревая двигатель, затем медленно тронулся. Он только сейчас почувствовал жгучую боль в ладонях и черную кровь, стекающую с пластикового руля на резиновый пол.

«Ничего, ничего» — шептал он себе под нос, — «нам бы только спуститься с перевала, а там, по прямой, к утру уже будем на въезде в Магадан».

* * *

Боевая машина, пехоты поднимая за собой фонтаны пушистого снега, легко неслась по, еще не занесенной, разбушевавшейся вьюгой, заснеженной колее. Старший сержант Турулин, не отрываясь от инфракрасного прибора ночного видения, внимательно всматривался, в постепенно исчезающий под слоем снега, след грузовика, прошедшего здесь каких-то пять шесть часов тому назад. На железных седушках, кутаясь в тулупы от холода и проклиная все на свете, прижались к своим автоматам десять стрелков охраны. Две огромные овчарки, положив квадратные волчьи морды с рыжими подпалинами под стоящими торчком ушами, на широки лапы, тихо скулили, обнажая желтые клыки.