Золото гуннов - [47]
Коней, распяв на бревнах, чтобы не падали, расставляли вокруг погребального кургана. Затем на крупы этих коней помещали тела юношей, пропустив через них деревянные основы, чтобы не гнулись и не падали. При этом умерщвляли не пленников, не рабов, а юных сородичей, самых красивых и знатных сородичей…
И такая почетная стража, такая дружина годами, если не десятилетиями, пока окончательно не истлевала под дождями, снегами, ветрами и не рассыпалась в прах, несла охрану кургана. Но не стало скифов, растворившихся среди сарматов, алан и русов. Претерпели изменения и их древние традиции погребения. Ибо все течет и изменяется в этом зыбком мире. И теперь только груды костей, выбеленных дождями, снегами, ветрами и временем, лежат у подножий этих курганов.
…Возведя курганы над телами Савира и Мундцука, на их вершинах справили страву, помянув покойных протяжно-гнусавыми песнями-сказами и пиршеством из мяса убитых туров, целиком зажаренных на углях огромных костров. В дело пошла и сурица, захваченная охотниками из родных становищ. Брали просто на пиршество, пригодилась для тризны.
После свершения обряда погребения по велению Ругила двинулись в обратный путь, ведя с собой пленников, Кастера и сообщников Савира на суд Харатона и вождей племен. Пленники были понуры — понимали, что ничего хорошего на суде их не ждет. Всех присудят к смерти — ведь не столь важна их вина, как жажда развлечения Харатона и иных их смертными мучениями.
Тревожные тени скользили и по лику Ратши: осознавал, что его содействие Ругилу в разоблачении козней и коварства Мундцука, вскоре станут всем известны. И радости у Харатона и других гуннов не вызовут. «Теперь держи ушки на макушке, — настраивал он себя на осторожность. Но делиться тревогой с Ругилом, пребывавшем в радостном настроении по случаю избавления от соперника и врага, не спешил. — Зачем омрачать другу торжество удачи?. Пусть радуется, если имеет в том нужду».
Суд, как и полагал Ратша, был недолог. Харатон, вожди и старейшины племен сначала заслушали Ругила и его воев, потом воев, бывших с Мундцуком. Не обошли они вниманием и Ратшу, постаравшегося свою роль в этом деле несколько сгладить и стушевать. Что, впрочем, не помешало волхву-русу заметить, как недобро блеснули черными молниями раскосые очи Харатона, восседавшего на этот раз не на вороном коне, а на деревянном троне, сплошь покрытом золотом и серебром. И не только у него. Многие гунны желали бы видеть Ратшу рядом с Кастером, а не с Ругилом. Слушать же виновных ни Харатон, ни вожди и старейшины уже не пожелали, ибо пришли к единому мнению, что Кастер и люди его брата Савира виновны.
— Смерть ему, — небрежно махнул дланью Харатон.
— Смерть! — подтвердили вожди и старейшины, в том числе и из племен угров. — Смерть!
— Смерть его людям, — поиграв перстами, сплошь унизанными золотыми перстнями с разными драгоценными каменьями-лалами, с ленцой обронил Харатон.
Великий хан настолько пресытился жизнью и властью, что даже предстоящая казнь осужденных, казалось, уже мало его волновала. Не вызывала ни любопытства, ни радости мщения, ни внутреннего удовлетворения, ни торжества справедливости.
— Смерть! — повторили вожди племен.
Сказано — сделано.
Не прошло и полдня, не успел лучезарный Световит перенести свой горящий золотом щит на вторую сторону небосклона, как Кастер и люди Савира были казнены. И не только казнены, в чем сомневаться не приходилось Но уже из вываренного в медном казане черепа Кастера мастер-гунн, улыбаясь рысьими глазами и сопя от усердия, готовил кубок для ханского застолья.
Гунны, как и скифы до них, не только из черепов инородцев, но и из черепов родственников, ставших однажды врагами, мастерили кубки, покрывая их сырой кожей и отделывая золотом либо серебром — это, как позволял достаток. Вот и череп Кастера стал важным объектом для очередного кубка хану Харатону.
«Врагов казнили, теперь как бы не добрались и до друзей, — отправляясь после суда и расправы над уграми к себе в стан с воями-русами, с тревогой на сердце подумал Ратша. — Вон как сверкали очи хана и его ближайших советников, когда я слово молвил. Ужас! Добра ждать не приходится… Ох, не приходится».
И точно, не успел он добраться до родного очага, пообщаться со старейшинами рода, полюбиться с красавицей-женой, столько дней жаждавшей встречи с ним, как от Ругила на взмыленном коне прибыл тайный гонец.
«Бежать надо, — через гонца наказывал Ругил. — Родственники супруги Мундцука крови твоей жаждут и главы. И хан им в том, несмотря на мое заступничество, благоволил».
«Еще бы не благоволил, — желчно усмехнулся Ратша, — когда сам того желает».
«До лучшей поры переждать надобно, — советовал далее Ругил. — Тут либо хан Харатон, поостыв, простит, либо что-то иное произойдет…»
«Под «чем-то иным» Ругил видит смену на ханском троне, точнее самого себя на нем, — догадался Ратша. — Да иначе попросту и быть не может… к тому все идет. Только сколько мне ждать этого иного? Год… два… десять?.. Быстро только сказка сказывается да песнь поется, а вот дело… То-то же».
Ратша к Севцу:
— Что делать?
— Бежать. — Был мрачен ликом тот. — Бежать и отводить беду от веси, если уже не поздно… Я же предупреждал, что дружба со степными волками до добра не доведет.
Две повести о сложной, но такой важной и нужной работе сотрудников милиции, основанные на реальных событиях.
Меч князя Всеволода Святославича, известного по «Слову о полку Игореве» под прозвищем «Буй-тур», вместе с частью старогородского клада, а также многими другими экспонатами и был привезен сотрудниками Трубчевского музея в Курский областной краеведческий. Привезен по просьбе коллег для устроения временной экспозиции в рамках действия федеральной программы о взаимном обмене культурными и историческими ценностями и фондами. С этого начинается запутанная детективная интрига, разворачивающаяся в двух временных пластах. При создании обложки использованы картины «Буй-тур Святославич» из серии художника Андрея Нестерова «На заре Руси» и «Сыщики МУРа» художника Олега Леонова.
Волна, поднятая контрпродуктивной и демонической личностью господина Ельцина, не останавливалась и не затухала. Она уже не была такой явственной, как осенью 1993 года, окропленная не золотом и багрянцем листопада, а кровью россиян, но по-прежнему разрушительной, антигосударственной и антинародной. Ее отрицательная энергия, как ржавчина, как агрессивная кислота, несмотря на то, что стала менее заметной, продолжала подтачивать и разрушать институты государственности, порядка, закона, и самое главное — разъедать души людей.
Исторический роман «Время бусово» рассказывает о войне между германским племенем готов, захватившими плодородные земли между Днепром и Днестром, и славянами, которые в своем стремлении освободиться от иноземного господства вступают в смертельную схватку с сильным противником. На страницах книги оживает эпоха «Великого переселения народов» с ее кровавым хаосом и разными судьбами отдельных людей, а также целых племен и народов.
О рядовых «солдатах правопорядка» — участковых инспекторах, сотрудниках уголовного розыска и дружинниках — хочется рассказать. Хочется поведать без прикрас и фантазий, сделав их героями рассказов и повестей.
Эрнест Капандю — один из основоположников авантюрного романа, литературного жанра, которому отдавали предпочтение лучшие писатели всего мира. Книги Капандю расходились в огромном количестве экземпляров. Если бы он был столь же плодовит, как Дюма, возможно, именно он стал бы символом французской приключенческой литературы XIX века. Герой Капандю — отважный таинственный незнакомец, рыцарь в черном плаще, который волей судьбы становится орудием правосудия. Не колеблясь он карает негодяев, пренебрегающих законами чести.
1453 год. В Европе наступили темные времена: взят Константинополь, Османская империя завоевывает новые земли, а папа римский беспокоится о своей пастве… и власти. Его Святейшество отдает приказ ордену Тьмы, члены которого призваны искать повсюду признаки близящегося конца света и создавать «карту людских страхов». И на авансцену выходит Лука – умный не по годам юноша, которого снаряжают в экспедицию вместе с монахом братом Пьетро и слугой Фрейзе. Волею судьбы к ним присоединятся прекрасные девы: благородная Изольда и ее компаньонка – мавританка Ишрак.
Шотландия, 1869 год. Жуткое тройное убийство, происшедшее в отдаленной сельской общине в Хайленде, закончилось арестом 17-летнего юноши по имени Родрик Макрей. Из его личных дневников абсолютно ясно, что он виновен в этом преступлении. Но они же привлекли к себе внимание лучших юристов и психиатров страны, стремящихся выяснить, что именно заставило Макрея совершить этот чудовищный акт насилия. Безумен ли он? Впрочем, для суда дело уже фактически решено. И один лишь адвокат, изо всех сил старающийся спасти своего подопечного, стоит сейчас между Родриком и виселицей…
Безжалостный король Август Сильный заточил в своем замке юного аптекаря Иоганна Фридриха Бёттгера. Тот должен открыть тайну получения золота из свинца, а неуспех будет стоить ему жизни. Бёттгер не сумел осуществить мечту алхимиков, зато получил рецепт фарфора — экзотической и загадочной субстанции, называемой «белым золотом». И ради того чтобы его раздобыть многие современники готовы лгать, красть и даже убивать…
1920-е годы, Англия. Знаменитый лондонский писатель с женой-американкой, следуя на отдых, волею случая оказываются в типично английской глубинке. Их появление совпадает с загадочным и зловещим происшествием. Маленький уютный городок взбудоражен гибелью при весьма туманных обстоятельствах старшей дочери самого богатого и влиятельного человека в графстве, хозяина поместья Ланарк-Грэй-Холл. Слухи приписывают «авторство» преступления ужасному чудовищу из старинной легенды. Но вместо того, чтобы поскорее бежать подальше от опасных мест, приезжие «туристы» решают остаться.
Впервые на русском языке «Тайная книга Данте», роман Франческо Фьоретти, представителя нового поколения в итальянской литературе, одного из наследников Умберто Эко.Действительно ли Данте скончался от смертельной болезни, как полагали все в Равенне? Или же кто-то имел основания желать его смерти, желать, чтобы вместе с ним исчезла и тайна, принадлежавшая не ему? Мучимые сомнениями, дочь поэта Антония, бывший тамплиер по имени Бернар и врач Джованни, приехавший из Лукки, чтобы повидаться с поэтом, начинают двойное расследование.