Золото гуннов - [46]

Кастер, сделавший свое дело, тут же был без сопротивления с его стороны обезоружен и скручен гуннскими воями, уже злобно поглядывавшими не только на Кастера, но и на всех угров. Угры, почувствовав угрозу, немедленно откачнулись от союзников. То же самое инстинктивно сделали и русы, оказавшись вдруг рядом с Ратшей.

Вече молча распалось на четыре части, две из которых составляли как сторонники Ругила, так и его противники — ближайшие люди павшего Мундцука. Напряжение стало таким, что, казалось, даже дети боров и рощ, беззаботные птахи перестали петь и щебетать, тревожно притихнув и притаившись в зелени ветвей деревьев и кустов.

Стоило хотя бы одному вою сделать резкое движение, как тут же пошли бы в дело ножи и мечи, копья и луки со стрелами. И полилась бы кровь ручьями, как водица в весенние деньки, орошая траву-мураву.

Ратша умоляюще взглянул на Ругила. Глаза того горели огнем — предвестником жажды сечи.

— Хан, — тихо произнес Ратша, — достаточно крови. Сдержи воев!

Ругил вздрогнул. По-видимому, слова Ратши дошли до его сознания. Взор его стал тускнеть, принимая холодный отблеск. Желваки прокатились по скуластому, искаженному гневом и шрамами лику, сглаживая напряжение.

— Гунны! — призывно воскликнул Ругил. — Достаточно крови. Мертвые должны быть погребены… с честью, а живые должны жить, хотя бы для того, чтобы предстать перед судом старейшин за деяния свои.

Гунны, по-прежнему недобро посверкивая глазами на недавних союзников и своих соплеменников-противников, стали мало-мальски расслабляться. Накал напряжения спадал.

Сраженных вождя угров Савира и коварного Мундцука, посовещавшись, решили похоронить тут же, на берегу Каменной речки. Благо, что погребальные обряды были схожи. Только поодаль друг от друга, чтобы, находясь на том свете, они не могли продолжить вражду. С этой же целью у трупов были подрезаны сухожилья на ногах. Русы своим покойникам такого не делали, а вот гунны и угры совершали, ибо считали, что с неповрежденными ногами покойники будут приходить к врагам своим, причем не только к мертвым, но и к живым, чтобы отомстить им за свою смерть.

Впрочем, увиденное Ратшу нисколько не поразило, ибо он привык считать, что каждый народ должен жить и погребать умерших по заветам своих дедов и прадедов. А как же иначе?.. Если начать нарушать заветы, то тогда порядок во веки веков на земле не наступит.

Впрочем, погребальный обряд, из-за того, что основных гуннских орд поблизости не было, и так претерпел некоторые неточности. С Мундцуком не были погребены ни его жена, ни конь любимый, ни лучшие слуги. На это Ругилу указали гуннские вои.

— Так он не в бою почетной смертью пал, — нашелся Ругил, — а от руки своего же наймита. Потому будем погребать там, где нашел свою смерть.

Гунны поспорили-поспорили, пошумели-пошумели — и согласились.

«И правильно сделали, ряболикие, — про себя одобрил их решение Ратша. — По такой жаре через день от трупов такая вонь пойдет, что всем остальным хоть заживо помирай. Тут и травы духмяные не помогут. А мертвому, тем паче степняку, не все ли равно где быть погребенному — земля, чай, единая для всех».

С помощью мечей и копий, выворачивая землю и камни, выкопали могилы: Савиру — помельче, а Мундцуку — поглубже. Устлали дно сорванной душистой травой и, уложив на подстилку из трав тела убиенных в их одеждах, с золотыми гривнами на шеях и золотыми браслетами на руках, прикрыли их плащами, как и подобает воинам и вождям. После этого снесли в могилы все то, чем они владели при жизни: мечи, луки и стрелы, золотые и серебряные украшения, серебряные сосуды, из которых они ели и пили, ожерелья, богатую конскую упряжь.

У Мундцука были при жизни стеклянный стакан и блюдце чудесной работы боспорских мастеров, небесно-голубого цвета с фигурками девиц. Из стакана он пил ромейское вино и сурицу, а блюдце просто держал для пущей красоты, иногда ставя на него стакан. А еще у него было покрытое золотыми чешуйками бронзовое ведерко, из которого он поил своего коня. Эти вещи при жизни Мундцука вызывали зависть, но с его смертью они уже не представляли интереса, и их тоже положили к нему в могилу. Ибо со смертью владельца умирают и его вещи. А потому живые должны быть с живыми, а мертвые — с мертвыми. И никак иначе…

У изголовий поставили миски со снедью и питием. Как на этом, так и на том свете вожди родов ни в чем не должны испытывать нужды. Затем могилы были прикрыты сверху жердями из тут же срубленных березок и обложены камнями. Поверх всего из земли, песка и мелкого камня насыпали курганы. А чтобы какие-либо злодеи не позарились на добро, захороненное с покойниками, на погребения были наложены страшные заклятья. И горе тому, кто попытается проникнуть в могилы. И не только ему самому, но и всему его роду до седьмого колена.

Ратше доводилось не раз видеть могильные курганы прежних вождей русов и скифов. Особенно величественны были скифские курганы. Старики сказывали, что когда хоронили вождя скифов, то в могилу под курган вместе с ним погребали не только его любимого коня и младшую жену со слугами — дело понятное, но еще через год умерщвляли пятьдесят молодых юношей и пятьдесят коней.