Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта - [100]
Сила влияния контекста такова, что А. А. Горский, например, склонен доверять летописному тексту, где говорится, что Доман отступил от христианства и стал язычником. Напомню, что монгольских ханов абсолютно не интересовало вероисповедание их подданных. Доман становится язычником по воле летописца, поскольку убивает христианского князя. Мысль А. А. Горского о том, что хан решил произвести «тест на лояльность» и потребовал у Михаила исполнить особый вариант поклонения, — это поиск других контекстов. Дело в том, что Бату вообще не занимался такими мелочами. По статусу Бату был вторым человеком в Монгольской империи. Приписывать Бату коварные планы означает занижать статус этого могущественного правителя до уровня рядового князя. Произошло загадочное убийство, мотивация которого скрыта за церковной легендой. Если моему критику кажется более верным перевод А. И. Малеина, тогда он должен принять религиозный контекст за достоверный и объявить Михаила святым мучеником, что и сделано. И последнее, фраза «бил его пяткой в живот против сердца» выглядит нелепо в любом контексте.
Буквальное прочтение источника, заряженного религиозным пафосом, иногда приводит к любопытным интерпретациям: воображаемое препирательство Михаила оборачивается ни больше ни меньше как угрозой монгольскому миру. «Способ убийства напрямую связан со взглядом монголов на череп как на вместилище харизмы. Действия Домана коннотируют изъятие харизмы из своего социума и трансмиссию ее в чужой, чьим хранителем она отныне становилась. А владения Михаила, лишенные сакральной благодати, обрекались на коллапс. Своим отказом князь открыл поле действия для вредоносной силы, наносящей удар по самой основе бытия монгольского общества, по культу Чингис-хан. С убийством Михаила эта магическая сила была обращена против самого князя и его земель»[442].
В исследовательской литературе принято считать, что черниговский князь был убит по повелению хана Батыя, и лишь спустя какое-то время гибель Михаила была истолкована как мученическая смерть за христианскую веру[443]. На самом деле коллизия была значительно сложнее: в борьбе киевский престол черниговский князь проиграл своему сопернику великому князю Ярославу Всеволодовичу[444]. Согласно рассказу в Ипатьевской летописи, приказ Батыя о наказании князя был исполнен нечестивым Доманом путивльцем, отнюдь не монголом (ПСРЛ. Т. II, стб. 795). Однако пролитие крови в Орде — событие из ряда вон выходящее (обычно монголы прибегали к отравлению). Не подлежащий сомнению факт — обезглавливание князя — указывает на то, что Михаил игнорировал какое-то весьма существенное монгольское предписание, но оно лежит вне сферы придворных церемоний. Например, князю могли припомнить убийство монгольских послов. С точки зрения монгольской практики наказаний отрубание головы было верхом бесчестия.
По свидетельству ан-Насави сыновья хорезмшаха, приказавшего в свое время убить монгольских послов, были взяты в плен и обезглавлены: «Татары вернулись с головами их обоих, насаженными на копья. Назло благородным и на досаду тем, кто это видел, они носили их по стране, и жители, увидев эти две головы, были в смятении» (ан-Насави. 29). Столь же трагической была судьба Генриха Силезского, который попал в плен к монголам в битве при Лигнице. Согласно версии польской рукописи (Hedwigs-Codex 1353 г. fol. 12r.), монголы демонстрировали голову Генриха, насаженную на копье, жителям осажденной Лигницы[445]. Францисканцы, в свою очередь, сообщают, что голова Генриха была отправлена к Бату и брошена среди других голов (НТ, § 28). Испанскому послу Руи Гонсалесу де Клавихо, побывавшему при дворе Тимура, была известна разница в наказаниях: «У них в обычае, что когда казнят знатного человека, то его вешают, а когда человека низкого происхождения, то отрубают голову. А если кому-нибудь отрубают голову, то [это] считается большим злом и бесчестием» (Руи Гонсалес де Клавихо, с. 122). См. также выразительное свидетельство ан-Насави: когда султан Джалал ад-дин приказал убить своего взбунтовавшегося вазира Шараф ал-Мулка, то гибель последнего, по словам ан-Насави, была смертью, достойной знатного человека. Слуги султана спросили вазира: «Что ты предпочитаешь — удушение или меч?» Он ответил: «Меч лучше!» Они сказали: «Владык не убивают мечами, и удушение для тебя легче!» Вазира задушили, а затем отрубили ему голову и отнесли ее султану (ан-Насави. 102). И другой пример. В 1501 г. войско кочевых узбеков Шейбани-хана было разбито войском шаха Исмаила I. Шейбани-хану отрубили голову, с нее была снята кожа, набита соломой и послана его союзнику турецкому султану Баязиду II. Череп же хана шах приказал оправить в золото и употреблял его как кубок для вина на своих пирах[446].
Для целей нашего исследования важно отметить, что древнерусский сочинитель легенды о мученической смерти князя Михаила построил сюжет на отказе князя поклониться идолу. Реальность христианского мифа отражает глубинный конфликт с реальностью монгольского имперского мифа. Драма православного князя истолкована как война символов. Значение агиографической легенды — не в изложении события, а в демонстрации интенсивного переживания угрозы, направленной против высших христианских ценностей (о чем свидетельствует трехсотлетний интерес к легенде
