Золотая кровь - [69]

Мир скоро наполнился могучими вибрациями солнца. Бехайм лежал ничком, не желая поднимать голову, чувствуя затылком и плечами волны убийственного тепла, устремив взгляд на замок, закрывавший почти половину неба, – неподвижный и безмолвный, словно серый труп какого-то гигантского животного. Ему мучительно было смотреть на это бледно-голубое небо, качающиеся на ветру листья, на волны, бегущие по траве, и нескончаемую игру света и тени, но прежнего ужаса и отчаянной растерянности теперь не было. Вряд ли он когда-нибудь сможет полюбить свет, но если нужно его терпеть – он будет терпеть. По стеблю кукушкиного цвета прямо перед его глазами пополз черный жук, выставляя напоказ клешни, которые были почти вдвое длиннее его тела, он слепо двигался вверх. Бехайм ощутил странное родство с этой тварью, но когда жук добрался до верхушки и закачался на ней, поворачивая усики из стороны в сторону, ему стало тошно и от вида насекомого, и от того сходства со своим положением, что он в нем увидел, и он щелчком сбил его со стебля.

Вскоре после восхода солнца кто-то вышел из замка. Очень высокая, стройная фигура, в длинной серой юбке и темно-синем платке, покрывавшем голову и плечи и прятавшем в тени лицо. Александра. У Бехайма не было сомнений, что это она, но его озадачило то, как нерешительно она идет к телу, то и дело останавливаясь, бросая быстрые взгляды вверх. Тот, у кого все заранее просчитано, так не ходит. А когда, вместо того чтобы подойти прямо к телу, она описала широкий круг, не обратив на то никакого внимания, и ныряющей походкой стала пробираться сквозь высокую траву, время от времени застывая, всматриваясь в сосновый лес и выкрикивая его имя, он не знал уже, что и думать.

– Мишель! – звала она. – Где ты?

Она метнула взгляд в сторону замка.

– Мишель, черт возьми! – кричала она. – Покажись! У нас нет времени!

Она споткнулась, упала, исчезла в яме, заросшей травой, пошатываясь, поднялась. Платок съехал ей на плечи, открыв рассыпавшиеся золотисто-каштановые волосы, и, прежде чем она натянула его обратно, Бехайм успел увидеть на ее лице выражение малодушного страха. Она стояла не двигаясь – видимо, пыталась взять себя в руки, – и это тоже никак не вязалось с убийцей, который, как он предполагал, должен был чувствовать себя вне стен замка увереннее. Она вела себя так же, как и он, когда впервые очутился на дневном свету. И все же, когда она стала всматриваться туда, где он укрылся, и он понял – она как-то его засекла, может быть, услышала биение его сердца, он встал на колени, изготовившись бежать. Как только она пошла в его сторону, он вскочил на ноги и попятился.

– Ложись, дурачок! – крикнула она. – Заметят ведь!

Она снова запнулась, упала и, не вставая, поползла сквозь высокую траву к нему. В ее плотно сжатых губах и округлившихся глазах застыл ужас. Бехайм все равно продолжал отступать.

– Да что с тобой, дьявол тебя побери? – воскликнула она. – Лежать!

Она опустилась в траве на колени, сверля его снизу вверх злобным взглядом, потом вдруг лицо ее смягчилось, и она протянула руку, будто хотела его приласкать. Он отстранился, попятился еще. Она, явно смущенная, пристально смотрела на него.

– В чем дело? – спросила она. – Что это ты?

– А чего ты ждала? Чтобы я хвостиком повилял, встал на задние лапки? Умолял бы: поцелуй меня?

– Мне кажется, можно было бы не делать вид, что мы совсем чужие, – сухо ответила она. – В конце концов, мы…

– «Мы…» – что? Хотелось бы узнать, что ты об этом думаешь?

– Мы были вместе, – сказала она вполголоса, помолчав. – По крайней мере, для меня это так.

Он не заметил никакого притворства в том, как она говорит, как держится, и ему хотелось ей верить – но он не мог.

– А что об этом думаешь ты? – спросила она.

– Мои соображения по этому поводу тут ни при чем, – ответил он. – Я сделал то, что ты хотела. Этого тебе должно быть достаточно.

– Мишель… – начала она, но осеклась и в отчаянии оглянулась на замок. – Сядь. Тебя могут увидеть.

Он даже не пошевелился.

– Ты что, оглох? Что ты стоишь как истукан – тебя же заметят!

Растерянный, все еще не веря ей, но начиная допускать, что она невиновна, Бехайм резко сел на корточки, держась от нее на почтительном расстоянии.

Александра поправила платок и вздохнула.

– Как ты это выносишь? – уныло произнесла она. – Ужасно!

Ее голова дернулась, как будто она собиралась взглянуть на солнце, но подавила порыв.

– Со временем привыкаешь, – сказал Бехайм. – Что ты здесь делаешь?

– Совершаю воскресную прогулку! – Она жалобно посмотрела на него. – Ты думаешь, я по своей воле подвергла бы себя этому… этой галлюцинации? Это Патриарх отправил меня засвидетельствовать твой триумф.

Слово «триумф» она произнесла подчеркнуто язвительно.

Он молчал, всматриваясь в нее, все еще не убежденный: он ожидал, что Патриарх пришлет Кристину. Глядя на него, Александра рассмеялась.

– Ты считаешь, что это я убила, так ведь? И поэтому так холоден со мной? – Не веря в то, что он на такое способен, она покачала головой. – Ну да! Это я! Я и есть та чокнутая, что порвала Золотистую на куски ради того, чтобы попробовать капельку ее крови. Ну и, естественно, после этого сама навела тебя на верный след.