Золотая кровь - [2]

— Что происходит? — Спросила я, продолжая стоять на пороге и недоуменно оглядывать кабинет.

— Ты что, не слышала? — Шёпотом поинтересовался Крис, сплетник нашего класса. Он всегда всё узнавал первым, поэтому я совершенно не удивилась его порыву рассказать новость.

— Видимо нет.

— Изольда Циберберг не дошла после работы до дома. На неё напали бандиты, забрав все ценные вещи, а её саму… — Он провёл пальцем по шее, демонстрируя смерть своим жестом.

По моей спине прошёлся озноб. Весь вчерашний вечер меня не покидала мысль о грядущей смерти. Совпадение? Да, наверное. Именно так я тогда и подумала.

Но я ошибалась.

После Изольды Циберберг, погиб мой лучший друг Зак. Накануне его нелепой смерти, я вновь уловила этот аромат. Он подавился едой во время обеда в столовой. И, к несчастью, рядом не оказалось помощи.

Затем умер Крис — одноклассник. Его сбил автобус.

Всё это повторялось снова и снова. И каждый раз, когда кто-то умирал, я задыхалась в собственном кашле со слезами на глазах. Я с поразительной точностью могла сказать, кто и во сколько умер, и кого поджидает та же участь. В какой-то момент, я просто перестала считать мёртвых.

Я не понимала, что происходит. Я боялась. Боялась так, как никогда в жизни. Ведь я была обычным подростком, которая не знала, как с этим жить. Мне была необходима помощь. И я приняла решение отправиться за ней к родителям.

Это была самая чудовищная ошибка.

Мои родители являются религиозными фанатиками, которые до пены у рта будут доказывать существование Бога и делать всё, для его благословения. Проходя мимо нашего дома, соседи наверняка думают, какая хорошая семья здесь живёт. Двор всегда чистый, двухэтажный дом в прекрасном состоянии, а сами жильцы и мухи не обидят. Но как же они ошибаются.

Да, до определённого времени, мои родители и правда, были самыми лучшими и добрыми. Они пытались повесить на меня свою религию, а я как порядочная дочь делала вид, что принимаю их веру, и готова жить по их правилам. Иначе я не умела.

Но с первым моим приступом с Изольдой Циберберг начался мой персональный Ад. Изначально, родители и не догадывались, что со мной происходит, хоть и беспокоились, видя перемены в моём поведении. Но когда это повторилось во второй раз, а затем и в третий, я, конечно же, сразу пошла за советом к маме. И мне этот совет дали. Никогда и ни с кем не делись той информацией, которая может тебе навредить.

Знаете, когда идёшь за советом к самым близким людям, то ждёшь помощи и понимания. Я же лишилась этой привилегии, как только рассказала всё. Мои родители посчитали, что в меня вселился бес. И каждый раз, когда я вновь начинала кашлять, ко мне в комнату забегал отец и грубой хваткой хватал меня за волосы, заставляя молиться. В руках у него был среднего размера крест, которым он мог меня «благословить» по голове. Острым концом. На лбу до сих пор остались шрамы с тех времён.

Сейчас они поступают иначе — сажают меня в подвал, в котором полностью отсутствовала мебель. Абсолютно пустое и тёмное помещение, со слабым лунным светом, который проникал через маленькое окошко сверху. А если не принимать во внимание холодный бетонный пол, то вполне неплохо. Лучше, чем избиение.

Пожалуй, это были ещё спокойные времена. Однако, в определённый момент, мне не посчастливилось почувствовать запах смерти у себя дома. В гостиной, в которой сидела только я и мама. Она сидела в своём излюбленном кресле напротив камина и вязала очередной плед на благотворительность. Я же сидела в углу, куда поместили стул специально для меня, и читала очередной роман, который помогал мне уйти с этого серого мира в мир красочный и полный любви. Как только до моего уставшего мозга дошло, что моя мать следующая, и именно мой кашель этой ночью будет отсчитывать время, сколько ей осталось жить, мне стало не по себе. Из моих рук выпала книга, что почти сразу же привлекло ко мне внимание.

Мама посмотрела на меня, затем на книгу, что лежала у моих ног, а потом снова на меня. Видимо до неё дошёл смысл моего состояния, потому что она сразу же побледнела и прошептала:

— Нет…

Слёзы потекли по моим щекам. Сколько бы боли они мне не причинили, у меня больше никого не было. Я потеряла всех своих друзей со своими приступами, и не была готова потерять мать. Хоть она и не была матерью года, но она никогда не поднимала на меня руку, не повышала голос, по-своему любила и опекала.

— Мам… — Я поднялась и сделала шаг в её сторону, чтобы хоть что-то сделать… не знаю. Может обнять или сказать слова утешения. Да хоть что-нибудь! Но она тут же крикнула, выставив руку вперёд:

— Не подходи ко мне! — За все семнадцать лет, моя мать в первый раз повысила на меня голос. В её глазах отчётливо читалась ненависть. А затем она начала приближаться ко мне медленными шагами, гневно сверкая глазами и с яростью в голосе продолжила: — Это всё ты! Ты приносишь одну смерть! Что ты сделала с моей дочкой?! Отвечай!

Звонкий удар и щеку обожгло острой болью.

Вслед за этим ударом в гостиную вбежал отец. С недоумением оглядываясь по сторонам, он остановил взгляд на своей жене. Обманчиво тихим и спокойным голосом отец спросил, так и не поворачиваясь в мою сторону, будто меня не существует: