Золотая клетка - [46]

Не в силах удержаться, Кива хрипло спросила:

– Моя мама тоже за ним присматривала?

Трактирщик, как обычно, ничего не ответил. Но, к удивлению Кивы, вынул из-за стойки кусок жесткого пергамента и перо.

– Напиши записку. Посмотрим, что получится, – предложил он, пусть и грубовато.

Кива преисполнилась надежды, но уточнила:

– Мне надо повидаться с ними сегодня. Как можно скорее. Это важно.

Трактирщик ничего не стал обещать, только повторил:

– Посмотрим, что получится.

Осознав, что большего ей не добиться, Кива торопливо написала записку:

«Я в Пьяном борове. Надо поговорить. Сегодня».

В записке не было ничего секретного, но она все равно по старой привычке использовала шифр, который поймут только родные.

– Это что еще такое? – спросил трактирщик, поднося записку к свету и хмурясь.

– Зулика и Торелл Меридан, – напомнила Кива. – Они смогут прочесть.

Хмыкнув, он спрятал записку в задний карман, но больше ничего не предпринял.

– Когда я сказала, что это важно, я имела в виду, что это вопрос жизни и смерти, – сказала Кива. Ее жизни и смерти, если магию не получится обуздать. – Пожалуйста, у меня всего несколько часов.

Он поднял на нее взгляд.

– Пить будешь?

Кива скрипнула зубами и покачала головой.

Он ткнул пальцем себе за спину, в дверь в дальнем краю таверны.

– Тогда жди снаружи.

– Пожалуйста, – вновь попросила Кива, на этот раз шепотом.

Он лишь ткнул пальцем еще раз, развернулся и ушел в комнату за стойкой. Его место заняла девушка. Скривившись, она подобрала его грязную тряпку и заменила на чистую.

Киве не оставалось ничего, кроме как положиться на трактирщика, так что она вздохнула и пошла, куда было велено – на маленький дворик.

Тут никого не было, и она, сняв плащ, села за один из деревянных столов. Через несколько секунд появилась трактирщица; она поставила перед Кивой исходящую паром кружку, улыбнулась, подмигнула и исчезла в таверне, бросив через плечо:

– Передавай привет Тору.

Не желая задумываться над тем, что стояло за этими словами, Кива отпила из кружки – в ней оказалось пряное молоко с медом, – и подставила лицо солнышку, пытаясь расслабиться и настроиться на ожидание.

Глава тринадцатая

Допив молоко, Кива меряла шагами дворик. Время ползло медленно. Никто из родных не появлялся, но нельзя же сидеть и ждать весь день. Раз трактирщик не справился, придется просто найти и попросить кого-нибудь еще.

Придя к решению, Кива вновь накинула плащ, но едва шагнула к двери в таверну, как услышала тяжелые шаги и из тени вынырнула высокая фигура.

Увидев брата, который, не теряя времени, подошел к ней, Кива обмякла от облегчения.

– С ума сошла? – он крепко прижал ее к себе. – О чем ты думала, когда сюда ехала?

– Я тоже рада тебя видеть, Тор, – поприветствовала Кива, стараясь, чтобы в голосе не звучало обиды.

Он отстранился, чтобы взглянуть на нее. Изумрудные глаза обежали ее лицо, а затем он вновь обнял ее и тихонько вздохнул у нее над ухом.

– Прости, – сказал он ей в волосы. – Конечно, я тебе рад. Но это так опасно. Как ты выбралась из дворца? Кто-нибудь за тобой следил? Ты…

Кива отстранилась, не в силах сдержать улыбку.

– В детстве ты таким паникером не был.

– Я и теперь не паникер, – Торелл выразительно посмотрел на нее и уточнил: – Когда дело не касается моей маленькой сестренки, которую я люблю больше всего на свете и хочу от всего защитить.

У Кивы перехватило горло, но она отметила:

– Я уже совсем не маленькая.

– Ты всегда останешься моей маленькой сестренкой, – возразил Тор. – Семь тебе или семнадцать, я все равно буду стремиться оберегать тебя. – Он сделал шаг назад и сказал: – Ну, так зачем ты рисковала и ехала сюда, мышка? Что-то случилось?

Мышка.

Мышонок.

Так ее звал папа.

Пришлось сморгнуть слезы: она совсем забыла, что Тор тоже звал ее так. Ответить она смогла не сразу.

– Со мной что-то творится. Надо поговорить с тобой и с Зули. Наедине.

Торелл посмотрел ей в глаза, кивнул и взял за руку, уводя обратно в таверну. Кожа была загрубевшая, на пальцах – твердые мозоли; Кива, как и в прошлый раз, обратила внимание на его арсенал смертоносного оружия.

Ее братишка-воин.

Он был так не похож на того мальчика, который собирал вместе с ней полевые цветы и гонялся за бабочками на лугу за их домиком, на того мальчика, который вы́ходил раненого олененка и заявил, что, когда вырастет, будет лечить больных животных. В твердом молодом человеке, который вел Киву через сумрачную таверну, не было ни следа того нежного мальчика – он весь был как будто острый и смертельно опасный. По крайней мере, физически. Внутри она все еще могла разглядеть следы братишки, который всегда был ей ближе всех.

Когда Кива впервые применила магию, за утешением она пошла именно к Тору; родители не рассказывали им о предках Тильды, надеясь, что никому из детей не передастся целительский дар. Кива до сих пор помнила, как просила маму рассказать про древних правителей, про Сарану Валлентис и Торвина Корентина, и помнила, как мечтала о магии.

Когда однажды из нее вырвался золотистый свет, именно Тор обнимал ее, пока мама наконец делилась тайной. Она предупреждала, что, если кто-нибудь узнает правду о ее силах, Кива станет мишенью, а Тор вытирал ей слезы и обещал, что сбережет ее, чтобы с ней ничего не случилось.