Знойная осень - [20]

Пока автомобиль проносился мимо темных высоток и станций метро, Элизабет старалась убедить себя, что эти догадки всего лишь игра ее воображения. Но когда они остановились возле небольшого ресторанчика, главный фасад которого светился разноцветьем огней, складывавшихся в очертания то гитары, то скрипки с бегающим по ее струнам смычком, и Амарто подал ей руку, помогая выйти из машины, Элизабет почувствовала, как дрожат его холодные пальцы. Она внимательно посмотрела ему в глаза, но Амарто поспешно отвел взгляд.

– Я заказал тот самый столик, за которым ты сидела здесь, когда я впервые тебя увидел, – сообщил он глухим голосом и, взяв Элизабет за руку, повел к невысоким полупрозрачным дверям из темно-бежевого стекла, по-прежнему стараясь не смотреть в ее сторону.

Сидя за столиком напротив Амарто, Элизабет обратила внимание, что надетый на нем сегодня светло-серый костюм придавал его смуглому лицу бледный оттенок. Амарто наконец-то поднял на нее взгляд, и она заметила, какие глубокие морщинки залегли под ставшими ей уже родными карими глазами.

– У тебя какие-то неприятности? – осторожно спросила она.

Амарто протянул ей меню, но Элизабет мягко отстранила его руку.

– Я все равно не пойму ни слова. Наши уроки португальского так и не состоялись – слишком мало времени мы провели вместе.

Амарто едва заметно кивнул.

– Да, ничтожно мало, – согласился он. – Но я рад даже этим двум дням, проведенным с тобой… – тихим и каким-то безжизненным голосом проговорил он.

– И я тоже… Только твоя радость скорее напоминает тоску, – бросив на него пристальный взгляд, заметила Элизабет.

В это время к ним подошел официант, и, пока Амарто заказывал ужин, она внимательно изучала его лицо, будто рисуя портрет в альбоме своей души.

– Тебя что-то мучает, я это чувствую, – сказала Элизабет, когда они остались одни.

Амарто молча устремил взгляд на кованый фонарик, висевший чуть поодаль.

– Ты можешь не говорить, я не настаиваю. Просто перед отъездом мне было бы приятно услышать, что у тебя все в порядке… – негромко проговорила она, с тревогой ожидая его ответа.

Амарто немного помедлил.

– Сегодня утром из Италии вернулась Мануэла, – наконец с трудом произнес он.

Услышав это, Элизабет почувствовала, как ее лицо обдало огненной волной, а пол начал стремительно уходить из-под ног, словно гладкая поверхность внезапно превратилась в раскаленную реку вулканической лавы, падения в которую она не могла предвидеть и не могла предотвратить. Лица людей, заполнивших в этот вечерний час ресторан, теперь напоминали ей размытые изображения древних фресок. Элизабет медленно провела ладонью по пылающему лбу, словно пытаясь избавиться от какого-то жуткого наваждения.

– Она приехала в сопровождении отца, – продолжил Амарто, все так же глядя на спасительный фонарик. – Он рассказал, что она пыталась покончить с собой, просил меня простить ее и попытаться наладить благополучную семейную жизнь… Я не смог сказать ему, что больше не люблю его дочь… Прости. Ты была права: Сервантеса читают неудачники.

Сдержав готовые уже было покатиться из глаз слезы, Элизабет положила свою ладонь на руку Амарто, судорожно сжимавшую бордовую салфетку.

– Никогда никому не позволяй называть себя неудачником, даже самому себе. Слышишь? – твердо проговорила она. – Ты – настоящий мужчина. Я счастлива, что ты обратил на меня внимание в тот день, когда я сидела одна вот за этим самым столиком. Счастлива, понимаешь? Может быть, первый раз в жизни… Ты не солгал мне сейчас – а это дорогого стоит, – убежденно завершила она.

Амарто наконец перевел взгляд на ее лицо и несколько долгих минут смотрел на него с восторженной нежностью и любовью, затем медленно поднес ее ладонь к губам.

– Ты разрешишь мне завтра попрощаться с тобой в аэропорту? – тихо спросил он.

Элизабет отрицательно покачала головой.

– Нет, Амарто. Мы попрощаемся сегодня… здесь.

– Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной твои соотечественники? – осторожно поинтересовался он.

Элизабет тихо вздохнула.

– Я была бы этому только рада… Но мы должны проститься сейчас. Твоя жена не сделала мне ничего плохого. Она ни в чем не виновата, так уж вышло… Мануэла – женщина, и я тоже. И именно поэтому я не хочу быть причиной обмана.

Они немного помолчали.

– Можно, я попрошу тебя кое о чем? – наконец нерешительно спросил Амарто.

Элизабет молча кивнула.

– Однажды я позвоню тебе и скажу: «Я буду ждать тебя в аэропорту»… Это будет означать только одно: наш брак с Мануэлой уже завершился… и я жду тебя, чтобы быть с тобой навсегда. Обещай, что поверишь и приедешь.

Элизабет помедлила, задумчиво глядя сквозь сумрачное окно на улицу.

– Обещаю, – наконец негромко сказала она.

И Амарто почувствовал, что это короткое слово прозвучало как искреннее выражение большого, глубокого и преданного чувства.

5

В аэропорту, несмотря на ранний час, царила сутолока. Трое туристок из их группы громогласно делились друг с другом впечатлениями, полученными во время отдыха в столице Португалии. Одна из них, разбитная дама с пышными формами и окрашенными в баклажанный цвет волосами, завидев приближающегося к ним Маркуса, направилась прямо к нему, чтобы рассказать о том, как она накануне «оттягивалась в совершенно восхитительном ночном клубе, танцуя ночь напролет с горячим кубинцем».