Знание-сила, 2007 № 05 (959) - [21]

Вообще говоря, действия и поступки, приведшие к таким последствиям, называют подвигом, а то и пишут это слово с большой буквы. Совершены они были человеком, в очень малой степени к этому подготовленным. Частное лицо — не правитель и даже не государственный служащий. Богатым его нельзя было назвать даже в пору существования мукомольного кооператива. Не юрист и не врач. Так, частное лицо.

Но это частное лицо знало, к кому и с чем обращаться. И обладало нужной настойчивостью. К людям, к тем, чьи сыновья, братья, мужья, женихи в тот или иной момент могли оказаться на поле боя с простреленным легким. Женевский комитет призывал создать в мирное время общества помощи раненным во время войны. Ведь добровольческие пожарные дружины не создают во время пожара. Это же минимальная предусмотрительность. Точно так же и помощь раненым — люди, готовые оказать эту помощь, во время войны находятся, но подумать об этом надо заранее: организовать курсы сестер милосердия и фельдшеров, поддерживать связь с врачами, особенно хирургами непризывных возрастов, накопить лекарства и перевязочные материалы, запастись транспортными средствами, палатками и носилками. Армии к войне готовят пушки и снаряды, а не носилки.

К тем, кто планирует боевые действия или командует армиями, к военным министерствам и президентам, обращения были иными. Конечно, легко заявить: «Нацию, которая откажется поддержать эту идею, общественное мнение Европы заклеймит позором». Так сказал правитель Саксонии, ознакомившись с самым первым воззванием комитета (в 1863 году Дюнан добился у него приема). Но политические руководители в целом следуют уставам и служебным инструкциям, законам, государственным соображениям и собственному тщеславию. Подвигнуть их на какие-то действия сложнее, к тому же они всегда могут отговориться ссылкой на бюджет. Их стоит призывать не столько к действиям, сколько к бездействию: не стрелять по санитарам, не бомбить лазареты и госпитальные поезда, не обстреливать повозки с ранеными.

Группа медицинского персонала на станции Яблоново, 1914-15

С бездействием всегда легче согласиться.

Согласие правительства, и данное- то, может быть, только чтобы выглядеть прилично, может стать неожиданным по своим последствиям. К примеру, не стрелять по санитарам и по повозкам с ранеными. А как их отличить от солдат и от повозок со снарядами? Так что приходится договариваться об отличительном знаке. Фельдшер или врач с таким знаком должен обладать соответствующим удостоверением на случай, если он попадет в плен. К тому же он может продолжать там перевязывать раненых, вместо того чтобы без толку сидеть за решеткой. Этот особый статус следует предоставить как санитарам армейской медслужбы, так и добровольцам из обществ помощи раненым.

Любой затеявший войну правитель, которого общество защиты раненых призывает позволить помогать жертвам войны, вправе полагать, что хуже от этого не будет, а легче станет его санитарным службам. Во всяком случае, именно о них он подумает в первую очередь и согласится с призывом. Со временем уже не так трудно будет включить в обобщающее и расплывчатое понятие «жертвы войны» и военнопленных. За ними последуют родственники погибших и пленных, гражданские лица, попавшие под бомбежку, жители оккупированных городов или ограбленные крестьяне. А то и просто разоренные войной.

Слово за слово, на полях сражений и в воинских уставах появилась немыслимая прежде фигура, защищенная нарукавной повязкой, а за ней и понятие нейтральности, а за ним и право, правила, законы, действующие там, где им до той поры просто не было места.

По инициативе того же Международного комитета было собрано первое совещание представителей европейских правительств, посвященное ограничению вооружений. Наряду с «Женевским правом», которое защищает «жертв войны», то есть уже пострадавших, возникло Гаагское право, накладывающее запрет на определенные виды оружия. (Ох как пригодилось оно в ХХ веке!)

Уже к концу XIX века слова «Красный Крест», «Женевская конвенция», «Международное право» многое говорили и значили для жителей Европы и Америки.

Если говорить коротко, то подвиг Анри Дюнана — в создании Женев - ского комитета помощи раненым воинам (где он был секретарем) и в созыве Женевского совещания 1864 года (где члены комитета присутствовали в качестве наблюдателей). Вряд ли сам Дюнан мог предположить, что комитет этот превратится в CICR — Международный комитет Красного Креста (спасший в самом прямом смысле слова население Греции от голодной смерти в 1947 году). Что соблюдение женевских конвенций и дополнительных протоколов к ним станет признаком, по которому нации относят к цивилизованному человечеству. Для последнего эти конвенции — что-то вроде заповедей для христианина. Мало кто может похвастаться тем, что их не нарушал; но их забвение, откровенное небрежение ими низводит нацию до состояния худшего, чем варварство. Примеров тому не нужно и приводить.

Ю.П. Вревская. Фотография А.И. Деньера. 1877 г. Петербург

В 1895 году заезжий журналист в какой-то швейцарской деревушке, просматривая списки обитателей местной богадельни, заметил знакомую фамилию. Правда, журналист считал, что славный ее носитель давно умер, что речь идет о совпадении. Но все же любопытно поговорить с однофамильцем и тезкой человека, который, можно сказать, преобразил мир.