Знание-сила, 2003 № 09 (915) - [13]

Постиндустриальный прорыв требует прежде всего гибкости и адаптивности экономической системы, способности быстро и адекватно реагировать на вызовы времени. Такая адаптивность гораздо важнее формальных показателей уровня экономического развития, измеряемого данными о среднедушевом ВВП.

А России необходимо не только (и даже не столько) обеспечить рост, но прежде всего провести глубокую структурную трансформацию. Между тем, как показывает опыт наиболее развитых стран, во время структурных реформ нередко темпы роста замедляются, а то и вообще сменяются внешней стагнацией (как это было, например, в ряде стран Запада в 1970-е годы). Отчасти потому, что новые сектора (особенно услуги) плохо фиксируются методами традиционной статистики, отчасти из-за необходимости накопить ресурсы для нового технологического рывка. Разумеется, я не собираюсь прославлять стагнацию; однако экономический рост без структурных сдвигов достаточно легко достижим методами государственного администрирования (например, в Белоруссии при А. Лукашенко), и такой рост не делает страну богаче, а экономику эффективнее.

Стратегия постоянной корректировки

Постиндустриальное общество структурно отличается от индустриального тем, что доля услуг в ВВП и в занятости становится преобладающей. Движение в этом направлении уже обозначилось в современной России, надо придать ему больше целенаправленности и последовательности. Стратегия прорыва (а не повтора) должна ориентировать на усиленное развитие сектора услуг и прежде всего высокотехнологичных услуг. Говорить более определенно и здесь было бы опасно.

«Промышленная политика» ни в коем случае не должна ориентироваться ни на «назначение приоритетов», ни на «выбор победителей». Оба таких подхода означали бы консервацию формирующихся пропорций. Гораздо важнее стратегия постоянной корректировки структуры, при которой власть готова гибко защищать политическими (в том числе и внешнеполитическими) методами всех, кто добивается успеха в мировой конкуренции.

Главные вложения — в человека

У постиндустриального общества есть свои бесспорные приоритеты, выходяшие за рамки собственно экономических. Если мы хотим войти в элитарный клуб постиндустриальных стран, именно на них государство должно сосредоточиться в первую очередь. Это:

— развитие образования. Россия имеет здесь очевидные сравнительные преимущества, поскольку уровень и качество образования у нас выше, чем в странах с таким же уровнем экономического развития. Между тем именно вложения в образование — важнейшее условие экономического рывка;

— развитие здравоохранения. Эта отрасль, помимо гуманитарной составляющей, имеет, по-видимому, значительный мультипликативный эффект: влечет за собой развитие многих высокотехнологичных отраслей, а значит, и экономики в целом. При всей условности подобного примера стоит отметить, что здравоохранение может в современных условиях сыграть ту же роль, что и строительство железных дорог в индустриализации конца XIX века;

— военная реформа, включая выход на контрактную армию в самые короткие сроки. Массовое стремление молодежи уклониться от службы в армии сегодня существенно искажает состояние рынка труда и спрос на образовательные услуги (вплоть до отъезда на учебу и работу за границей).

К этому перечню надо добавить реформу судебной системы и реформу государственного управления. Более того, реальное развитие событий все более подводит к выводу, что именно в реформе политических институтов находится сейчас «узкое место» экономического развития. В условиях несовершенства политических институтов (судебной и правоохранительной системы, а также государственного управления) дальнейшее совершенствование экономического законодательства будет давать все меньшую и меньшую отдачу. Ведь экономическое законодательство лишь формирует определенные «правила игры», реализация которых зависит от правоприменительной практики, то есть от состояния прежде всего институтов политической организации общества.

Владислав Иноземцев

Проблемы для нас, наших детей и внуков

— «Постиндустриальное» общество — то, что сменяет индустриальное. Неужели о нем нельзя сказать ничего более определенного? Может, это такая же переходная, неустойчивая социальная форма, как и «постсоветское» общество?

— Как известно, «большое видится на расстоянии»; для истории расстояние — это время. «Античная» эпоха была названа так христианскими богословами лишь в IV веке н.э., когда римская цивилизация клонилась к упадку. Понятие «феодализма» стало широко употребляться через пятьдесят лет после Великой Французской революции. Обычно только вступая в новую историческую эпоху, люди получали возможность более или менее четко определить ту, что недавно была пройдена. Сегодня с этим еще сложней: названия эпох стали в XX веке источником невиданных идеологических споров.

Как сказал автор самого понятия постиндустриального общества Дэниел Белл, это всего лишь «аналитическая конструкция, а не картина специфического или конкретного общества... |и] не приходит «на смену» капитализму или социализму, но... пронизывает оба эти социальные типа».