Знание-сила, 2002 № 06 (900) - [31]
– Заговоры не только противоречат христианству и прямо осуждены Библией, они опасны, они могут нанести прямой вред. Не зря же в народе говорили: девушка, не вызывай жениха на святки, спугнешь.
Любопытна была и вежливая уступчивость докладчика – он предложил называть заговоры «заговорной поэзией» и тем самым инцидент исчерпать.
Такое впечатление, что подобные сцены в высоких научных собраниях происходили уже не раз. Страстные религиозные неофиты проникают туда с миссией немедленного обращения образованных, но заблудших ученых и наставления их на путь истинный.
Ученые сопротивляются довольно вяло, и это естественно – в отличие от миссионеров, они прекрасно понимают, что диалог невозможен, потому что разговор идет на принципиально разных языках и потому что с ними никто не собирается разговаривать, их хотят поучать и научать. Но если бессмысленно разговаривать, что же остается? Вежливо уклониться.
Симптоматично, что сражения за веру ведутся исключительно на городских подмостках: на научных конференциях и литературных обсуждениях, в фойе театров и кинотеатров, в городском транспорте. Новая волна увлечения религией (далеко не всегда принимающая форму невежественного миссионерства) зародилась в городе и идет из центра в провинцию, из городов – в деревни. Идет, но еще не дошла. О чем и свидетельствовал доклад Екатерины Мельниковой (из Санкт-Петербурга) «Устные рассказы о Библии», записанные сю в деревнях.
Как выяснилось, Книга книг есть в редкой деревенской семье, что вполне понятно, она и далеко не во всякой городской, а недавно вовсе была под запретом. Интереснее другое: обладание ею не повышает статуса владельца. На вопросы, какая она, Библия, какой ее представляет себе собеседник, деревенские люди начинают с внешних свойств книги, ими же и кончают; чаще всего ограничиваются тем, что книга «очень толстая», иногда к этому прибавляют кожаную обложку и позолоченные буквы.
А вообще Библия не одна, их много, и все разные. «Одна вот читала, рассказывала, а другой старик читал, он совсем другое рассказывал. Значит, они разные Библии читали». Вообше- то читать ее невозможно – потому что «я неграмотная», потому что «слишком толстая, некогда», потому, наконец, что читать сс опасно: «Один такой всю Библию прочитал, а как кончил, так у него голова затряслась и с тех пор трясется»; или еще так: «Кто эту книгу прочтет, тот 5 процентов ума лишится». Но то, что в Библии написано, все сбывается. Библия – ранняя книга, написана ранними людьми, которые здесь вот раньше жили; да, конечно, русскими.
Библию наверняка и раньше немногие в деревне знали и читали, да и представления о ней были, наверное, столь же экзотичны. А все-таки, кажется, почтения к Книге книг у сельских жителей поубавилось за годы, заменившие священника на парторга и проповедь на газетную передовицу. Во всяком случае, многие социологические исследования единодушно показывают, что людей, признающих себя атеистами, среди сельских жителей больше, чем среди горожан, что религиозность здесь осталась признаком пожилой женщины, признаком «отсталости».
– Я хотел бы услышать, что говорят о Библии не деревенские бабы, а интеллектуалы, например, туг, у вас, в РГГУ, – подал голос старик. – Знаете ли вы, например…
Последовала история о компьютерщиках первых веков нашего тысячелетия; на этот раз ему ответили скупо и суховато, и он, как ни странно, унялся.
Разумеется, выступали на девятых Лотмановских чтениях и посланцы Тарту, и москвичи, были доклады из Воронежа, и в конце концов из тридцати пяти заявленных докладов петербургскими были только одиннадцать, и все-таки впечатление «петербургского десанта» осталось. Может быть, потому, что доклады их кучно расположились в одном – втором – дне чтений, а в первом и третьем были сильно разбавлены. А может, при всем различии тем они несли в себе какую- то особую интонацию, какое-то спокойное, неторопливое достоинство.
И еще стремление пробиться через знак – к смыслу. Впрочем, это я уже не о петербуржцах, это я о семиотиках, детях и внуках Юрия Михайловича Лотмана, где бы они – в Москве, Воронеже, Неаполе или Иерусалиме – и в какой бы области науки ни занимались этим увлекательнейшим делом: извлечением смысла из знаков.
Говорит «молчаливое большинство»
Подведены итоги третьего Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ старшеклассников, проводимого ежегодно историко-просветительским и правозащитным обществом «Мемориал», Советом по краеведению Российской академии образования и Центром устной истории Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ).
Председатель Оргкомитета конкурса Ирина Щербакова благодарит спонсоров, среди которых на этот раз есть и отечественный (вверху)
От профессионала высокого классо – историка Сергея Мироненко – профессионалу будущему (стр.67, вверху).
Журнал «Знание – сила» награждает учителей, руководивших работой конкурсантов, и их школы (стр.67, справа).
Как и в прошлом году, зал Театра Образцова был полон. Пришли устроители и организаторы. Пришли поздравители – известные правозащитники (поскольку именно они оказались особенно заинтересованными в возрождении и сохранении памяти о давнем и недавнем прошлом страны – о событиях подлинных, а не об их очередной конъюнктурной интерпретации), историки (говорят, они уже всерьез в своих научных работах ссылаются на работы старшеклассников, изданные по материалам первого и второго конкурсов; архивные и семейные документы, найденные старшеклассниками, стали для историков открытием), краеведы, учителя, журналисты. И конечно, сами конкурсанты-победители, приехавшие на праздник подведения итогов и вручения наград (компьютеры, видеомагнитофоны и видеоплееры, современные фотоаппараты – спасибо, спасибо спонсорам!) со всей страны.
