Никто точно не знал, откуда взялись эти существа, похожие на сусликов, но с непропорционально большой головой и огромными неприятными глазами. Говорили, что они — потомки тех редких электрических собак, которые выжили во время Целлофанового Мора. Впрочем, откуда взялись электрические собаки, тоже никто толком не знал. По одной из версий, они были результатом генетических экспериментов в Англии. Там якобы пытались вывести собак, способных накапливать и сбрасывать в случае необходимости электрический заряд — как это делают электрические угри и скаты. Эксперимент поначалу сочли неудавшимся — собаки с новым геном никак не проявляли желаемых свойств… Но свойства эти проявились у следующего поколения. И не только в лаборатории — видимо, часть собак после эксперимента сбежали и размножились на воле.
Однако более популярной была версия «электрической чумы»: чудо нанотехнологии, вырвавшееся, как утверждали, из самой IBM Research Lab в Цюрихе. Что именно хотели там получить, неизвестно. Но предполагалось, что эти искусственные вирусы, размножившись и распространившись по всему телу зараженного ими существа, образовывали сеть из миллиардов электрических наноузлов, так что тело превращалось в своего рода антенну. Согласно этой версии, достаточно было сбежать одной лабораторной собаке, чтобы разразилось то «электрическое бешенство», которое и прокатилось пять лет назад по всей Еврафрике.
Первые месяцы это смахивало на обычное бешенство. Вскоре стали поступать сообщения о дворнягах, вспыхивающих без видимой причины и моментально сгорающих. Потом было замечено, что «бешеные» собаки бросаются не на кого попало, а на людей с мобильными телефонами, ноутбуками и другими электро- и радиоприборами. Более ого, оказалось, что зараженные электрической чумой четвероногие сами создают сильные наводки в работе приемников, телевизоров и другой чувствительной техники. И тогда началась паника. А вслед за ней — массовое избиение и самих «ходячих микроволновок», и всех остальных собак. Даже убитый электрический пес мог ударить током, поэтому их с величайшей осторожностью паковали в пластик, из-за чего Мор и назвали Целлофановым.
Досталось и других животным, особенно после сообщения из Берлина о том, что в городском зоопарке средь бела дня «самопроизвольно вспыхнули» жирафы и зебры. В Прибаптике ополчились даже на белок. Но к тому времени паника стала спадать, и в некоторых зоопарках звери все-таки остались живы.
Через пару дней и об электрических собаках никто уже не говорил с придыханием — вероятно, зараженные псы и сами были не особенно живучи, и эпидемия закончилась их быстрым вымиранием. Но через три года после Мора появились псиэны. По виду они не очень-то годились в родню собакам. Однако была одна черта, которая заставляла заподозрить в них потомков электрических псов — сильные наводки, которые псиэны создавали уже не в электроприборах, а в головах людей. Взглянувший в глаза псиэна рисковал получить, как минимум, депрессивный психоз, как максимум — полную потерю памяти. Попытки поймать псиэна неизменно кончались сообщениями о нескольких новых пациентах психбольницы. К тому же большеголовые суслики обитали в основном в провинциях, редко попадались людям на глаза, были вполне живучи и ни на какие приманки не покупались. Тем более удивительным оказалось следующее известие об этих странных зверьках: их начали приручать бомжи, отправляя псиэнов выпрашивать деньги.
О появлении псиэна в вагоне я узнал еше до того, как он дошел до моей скамейки: по вагону прокатился испуганный шепот, и пассажиры, пряча глаза, начали доставать лички. Глазастый суслик ковылял по проходу, ненадолго останавливался у каждого диванчика и шел дальше. На его спине, словно игрушечный рюкзачок, болтался портативный кассовый аппарат — из тех, какими снабжают продавцов мороженого. Пассажир, к которому подходил зверек, проводил личкой по желобу сканера, сбрасывая кредиты со своей карточки на неведомый банковский счет Считалось, что червонца вполне достаточно, чтобы зверек отвязался. Большинство пассажиров, как я понял, ехали этой электричкой не в первый раз и уже были знакомы с процедурой добровольно-обязательных пожертвований — нарываться на промывку мозгов за жадность никто не решался. Почему, интересно, его ухитряются приручить именно бомжи, думал я, пока псиэн был еще далеко. Может, потому, что у ниших ничего нет, а чуткий зверек улавливает это и доверяет им? На моем счету, согласно индикатору лички, оставалась последняя тридцатка. Я дважды нажал на соответствующий квадратик, приготовившись скинуть все эти кредиты псиэну, с тайной надеждой, что уласться задобрить зверька. Вдруг через него или его хозяев можно будет что-то узнать о человеке, которого я ищу.
Однако чертов суслик просто проигнорировал меня! Задержавшись буквально на секунду у ножки моего сиденья, он как ни в чем не бывало потопал дальше, даже не дождавшись, когда я проведу личкой по его рюкзачку! Это было уже чересчур — получается, что псиэн принял меня за нищего и не удостоил внимания!
На Московском я вышел из поезда в твердой уверенности, что с меня хватит. И с чего я взял, что «агент по недвижимости» как-то причастен к моим фокусам с предсказаниями? Только на том основании, что он и я — два психа с похожими заморочками, а это слишком много для случайного совпадения? Вдобавок на счету осталась всего тридцатка. Довольно гоняться за тенью, пора домой. Я в последний раз оглядел вокзал и спустился в переход. Навстречу из туннеля летели звуки, больше всего напоминающие то, что слышится, когда соседи сверху передвигают тяжелую мебель по линолеуму.
