Знание-сила, 1998 № 03 (849) - [24]
Александр Никулин
«Счастье следует искать на путях обыкновенных»
Плутовская экономика — так назвали экономические отношения в нынешней России социологи Даниил Дондурей и Леонид Невлер («Знание — сила», 1997 год, № 9). Сегодня тему продолжает экономист Александр Никулин. Он считает, что в современном мире с рыночной экономикой сосуществует много других, эксполярных. Эксполярная экономика, что это за зверь?
В сознании современного общества существует несколько таких фундаментальных моделей, на которых, как на трех черепахах древней космогонии, держится все социально-экономическое пространство- Это модели рынка, государства и npoгpecca. За последние двести лет, начиная с эпохи Просвещения, они целенаправленно разрабатывались, усовершенствовались и воплощались в жизнь лучшими интеллектуалами и общественными деятелями земного шара.
Все понятно. Остается лишь несколько неудобных в своей детской наивности вопросов.
— Только ли рыночными и государственными формами определяется социально-экономическая жизнь общества?
— Если нет, то что собой представляют возможные иные негосударственные/нерыночные экономические формы?
— Если мы признаем принципиальную множественность и самостоятельность экономических форм, то каковы их внутренние принципы функционирования и внешняя динамика по отношению друг к другу? Куда в конце концов все это движется?
Эти вопросы под разным углом зрения уже ставились в социально- экономической науке нашего века. Более других об этом думали и писали Александр Чаянов, Карл Полани, Кейт Харт и Теодор Шанин. Обратимся к их исследованиям и выводам.
Как и многое другое, идея параллельных рыночных экономических миров впервые прозвучала в России: родоначальником этой научной традиции считается Александр Чаянов. Крупный экономист-исследователь сельских крестьянских хозяйств, он заметил, что с точки зрения рынка российские крестьяне и ремесленники ведут себя крайне неразумно. Вместо того чтобы все усилия сосредоточить на выколачивании из своего клочка земли или мастерской прибыли и сверхприбыли, они более всего заботятся о гармоничном балансе труда и потребления семьи. Чаянов выдвинул тезис о том, что в каждой отрасли хозяйства (и не только аграрного) есть свои оптимальные размеры предприятия, и эффективнее всего разумно сочетать крупное производство с мелким. Коров, например, держать в семейных хлевах, а перерабатывать молоко в сыр и сметану — на молочном комбинате. Он предложил конкретные расчеты огггимумов таких сочетаний.
Вполне логичен был следующий, принципиально важный шаг: признание множественности и самостоятельности хозяйственных логик, возможности альтернативных форм экономического развития.
Этот тезис в середине XX века развернул Карл Полани, американский экономист и социолог. В своем главном труде «Великая Трансформация» он проанализировал развитие мировой экономической и политической системы за последние два века и пришел к следующим выводам.
Рыночный экономический фатализм возник недавно, в девятнадцатом веке; он не присущ самой человеческой природе.
Эпоха первоначального накопления капитала была не только знаменитым временем, когда удалые и жадные хапали, что хотели. Это было время мучительного втягивания многих поколений в дисциплину и формализм рыночно-индустриальной системы.
Рынок есть всего лишь инструмент общества. И рыночная капиталистическая система может исправно функционировать только внутри культурно и институционально приспособленного для рынка общества. Стремление хозяйствовать лишь по законам рынка — опасная утопия, приведшая к двум мировым войнам в двадцатом веке и породившая рыночный противовес — тоталитарные коммунистические и фашистские режимы.
Во второй половине двадцатого века наступает время формирования новых, пока еще не ясно каких экономических отношений. И по- прежнему не все предопределено предшествующим опытом и привычкой, многое зависит от воли и воображения людей, всякий раз заново пересоздающих свой мир.
Кейт Харт, английский социолог и антрополог, не создавал глубоких теоретических конструкций подобно Чаянову и Полани. Но в начале семидесятых годов он выдвинул и обосновал научный термин, который сыграл важную роль в осознании сложностей современной экономики. У Харта никак не получалось описать современное хозяйство Ганы и Кении в общепринятых терминах рынка и государства. Африканцы в основном живут по правилам другой экономики — какой? Харт назвал ее неформальной. Одно из отличий — в разных способах получения доходов: если в формальном секторе — это доходы от зарплат, пенсий, пособий, то в неформальном — доходы от индивидуальной трудовой занятости, от натурального хозяйства, различных форм обмена и услуг, а в криминальном — воровство, мошенничество и так далее.
За последние двадцать лет определения неформальной экономики, предложенные Хартом, многократно расширились и усложнились, в чем немалую роль сыграчи работы Теодора Шанина, английского социолога-крестьяноведа, изучавшего крестьянский мир в Индии, Иране, Мексике, Танзании (сейчас Шанин вместе с российскими коллегами ведет исследование социально-экономических проблем сельского хозяйства России).
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал для молодежи.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
Разговор о том, что в нашем питании что-то не так, – очень деликатная тема. Никто не хочет, чтобы его осуждали за выбор еды, именно поэтому не имеют успеха многие инициативы, связанные со здоровым питанием. Сегодня питание оказывает влияние на болезни и смертность гораздо сильнее, чем курение и алкоголь. Часто мы едим нездоровую еду в спешке и с трудом понимаем, как питаться правильно, что следует ограничить, а чего нужно потреблять больше. Стремление к идеальному питанию, поиск чудо-ингредиента, экстремальные диеты – за всем этим мы забываем о простой и хорошей еде.
Как коммунистическая и религиозная идеологии относятся к войне и советскому воинскому долгу? В чем вред религиозных предрассудков и суеверий для формирования морально-боевых качеств советских воинов? Почему воинский долг в нашей стране — это обязанность каждого советского человека защищать свой народ и его социалистические завоевания от империалистической агрессии? Почему у советских людей этот воинский долг становится их внутренней нравственной обязанностью, моральным побуждением к самоотверженной борьбе против врагов социалистической Родины? Автор убедительно отвечает на эти вопросы, использует интересный документальный материал.
Способны ли мы, живя в эпоху глобального потепления и глобализации, политических и экономических кризисов, представить, какое будущее нас ждет уже очень скоро? Майя Гёпель, доктор экономических наук и общественный деятель, в своей книге касается болевых точек человеческой цивилизации начала XXI века – массового вымирания, сверхпотребления, пропасти между богатыми и бедными, последствий прогресса в науке и технике. Она объясняет правила, по которым развивается современная экономическая теория от Адама Смита до Тома Пикетти и рассказывает, как мы можем избежать катастрофы и изменить мир в лучшую сторону, чтобы нашим детям и внукам не пришлось платить за наши ошибки слишком высокую цену.
Последняя египетская царица Клеопатра считается одной из самых прекрасных, порочных и загадочных женщин в мировой истории. Её противоречивый образ, документальные свидетельства о котором скудны и недостоверны, многие века будоражит умы учёных и людей творчества. Коварная обольстительница и интриганка, с лёгкостью соблазнявшая римских императоров и военачальников, безумная мегера, ради развлечения обрекавшая рабов на пытки и смерть, мудрая и справедливая правительница, заботившаяся о благе своих подданных, благородная гордячка, которая предпочла смерть позору, — кем же она была на самом деле? Специалист по истории мировой культуры Люси Хьюз-Хэллетт предпринимает глубокое историческое и культурологическое исследование вопроса, не только раскрывая подлинный облик знаменитой египетской царицы, но и наглядно демонстрируя, как её образ менялся в сознании человечества с течением времени, изменением представлений о женской красоте и появлением новых видов искусства.
Представьте, что в Англии растет виноград, а доплыть до Гренландии и даже Америки можно на нехитром драккаре викингов. Несколько веков назад это было реальностью, однако затем в Европе – и в нашей стране в том числе – стало намного холоднее. Людям пришлось учиться выживать в новую эпоху, вошедшую в историю как малый ледниковый период. И, надо сказать, люди весьма преуспели в этом – а тяжелые погодные условия оказались одновременно и злом и благом: они вынуждали изобретать новые технологии, осваивать материки, совершенствовать науку.
Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе.