Знаменщик и трубач - [5]

«Подожду поздравлять вас с выбором Серова. Я его не знаю. Он хороший художник, но, мне кажется, без увлечения и без хороших творческих задатков…»

И это говорилось об авторе картины «Девушка с персиками»…

Неудивительно, что в среде передвижников начались серьезные разногласия. Первым возмутился Репин, обладавший обостренным чувством справедливости. При встрече с Савицким, занявшим место председателя Товарищества после смерти Крамского в 1887 году, он заявил:

— Мне невыносима бюрократическая атмосфера, царящая в Товариществе. К сожалению, о товарищеских отношениях здесь и помину нет. Организация превратилась в какой-то чиновничий департамент. Чтобы перевесить на выставке картину, надо подавать прошение! А эта скупость приема новых членов! Эта вечная игра втемную при приеме экспонентов!..

Репин вышел из Товарищества.

Самое же неприятное было то, что передвижники старшего поколения упорно не желали признавать исканий молодых художников в области цвета… Осенний пейзаж Левитана — речку, деревья, смутно виднеющиеся в тумане серого дня, — обозвали «разноцветными штанами», а коровинский портрет женщины в белой шляпе и голубом корсаже удостоился клички «антимония».

Среди молодых передвижников нарастал протест… В это же время заявляют о себе новые художественные группировки.

Провозвестницей крутых перемен явилась скромная «Выставка русских и финляндских художников», открывшаяся в Петербурге в январе 1898 года. Ее устроителем выступил Сергей Дягилев, человек кипучей энергии и тонкого художественного вкуса, чутко улавливавший дух времени.

Публика, приглашенная на вернисаж, была приятно удивлена многими нововведениями. В фойе выставки играл оркестр. Картины помещались не на голых стенах, а на затянутых цветной тканью стендах, образовавших небольшие ниши. Перед полотнами на полу стояли горшки с гиацицтами. Но главным «новшеством» были, конечно, сами картины — вызывающе яркие, обескураживающие по своим сюжетам.

Петербург встрепенулся.

Когда осенью того же, 1898 года вышел богато иллюстрированный журнал «Мир искусства», на титульном листе которого значилась фамилия Дягилева, все уже знали, кто это такой.

В следующем, 1899 году Дягилев потряс любителей искусства международной выставкой. Да еще какой! В ней приняли участие «гранды» европейской живописи: Ренуар, Дега, Бенар, Уистлер, Ленбах; из русских — Репин, Нестеров, Врубель, Левитан, Коровин, Бенуа, Серов…

С этой выставки в русской живописи начался разлад. Старые мастера встретили свистом «зловредные» новации, а молодые художники оживились, почувствовав свежую струю… Народилась новая художественная группировка, одинаково неприемлющая искусство академической школы и передвижничества. В историю русской живописи молодые новаторы, ставившие в картинах превыше всего живописность, вошли под именем мирискусников. Все сии группировались вокруг дягилевского журнала «Мир искусства»…

О многих переменах в художественной жизни Петербурга Кириак Константинович Костанди, педагог Одесской рисовальной школы, узнал от Репипа, который летом 1898 года сделал краткую остановку в Одессе на своем пути в Палестину, где намеревался писать этюды для новой картины «Иди за мной, сатано».

Рассказав о нашумевшей «Выставке русских и финляндских художников», Илья Ефимович убежденно заметил:

— И Александр Бенуа, и Сомов, и Бакст — все это небесталанные художники. Несомненно, что они ярые поклонники французских импрессионистов и в своем творчестве копируют известные образцы. Но несомненно и другое — все они искренне увлечены живописью. При благоприятных условиях деятельность этих художников может принести богатые плоды!

Разговор этот происходил в степах Одесской рисовальной школы, куда Репина пригласил Костанди, желавший похвастаться своими усовершенствованиями.

Илья Ефимович мелкими шажками прошелся по просторным, светлым классам, вслух восхищаясь увиденным. На стенах висели хорошие картины, в том числе и полотна Айвазовского, на подставках стояли античные скульптуры и вазы. Сиденья для учеников были расположены ярусами.

— Превосходно! — забравшись на самый верхний, третий ярус, восклицал он. — Отсюда натурщик виден как на ладони… Теперь понятно, почему работы «одесситов» столь безупречны в техническом отношении.

Его радовало то, что в школе имеются все условия для развитая художественного дарования. Это особенно важно!.. Теперь с каждым годом поступающих будет все больше и больше. В народе пробудился невиданный доселе интерес к живописи. И это обещает уже в скором времени появление новых замечательных талантов!..

Из рисовальной школы художники направились в порт. Репин, посетивший Одессу восемь лет назад в дни работы над картиной «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» и сделавший тогда в местном музее ряд этюдов оружия и предметов быта запорожцев, на каждом шагу встречал разительные перемены. Город похорошел. На улицах поднялись огромные здания.

С высоты обрыва открылся живописный вид на бухту. Будто густой лес, стояли мачты. Между кораблями сновало бесчисленное множество лодок и фелюг. Внимание Репина привлекла баржа с камнями, которую разгружали рабочие. Один из них в красной рубахе и фуражке с изломанным лакированным козырьком, другой — в картузе и домотканых портках.