Знаменщик и трубач - [2]

Эта история, порожденная казуистикой церковников и столь тягостная для ее участников, продолжалась до 1911 года, когда скончался первый муж Ирины Алексеевны — Мартыщенко и она обвенчалась с Борисом Ивановичем. Лишь после этого дети получили право носить фамилию отца. Тогда-то из официальных бумаг исчез Митрофан Павлович Мартыщенко и появился Митрофан Борисович Греков.

Мы имеем возможность много раньше, чем это произошло в действительности; восстановить попранную справедливость. Для нас с самых первых страниц повествования художник будет носить ту фамилию, под которой он вошел в историю живописи, — Греков.

…Нежаркое вечернее солнце опускалось за край земли. Длинные тени побежали от приземистых мазанок и плетней, от высоких тополей, упирающихся своими голенями в безоблачное небо. Скоро красный диск исчезнет за дальними буграми, и тогда на степную траву ляжет холодная роса. Над рекой поплывет, заклубится туман. Но пока что в воздухе разлита теплынь.

В такие ясные, спокойные вечера Борис Иванович Греков любил посидеть на крылечке. В ожидании рассказов да побывальщин вокруг него сбивалось многочисленное потомство. На коленях устраивалась самая младшая в семье, Дуняша, к правому плечу на правах любимца приникал Митя, как звали домашние Митрофана, остальные рассаживались кто где.

В один из таких вечеров, посасывая трубочку с обкусанным мундштуком, Борис Иванович негромко рассказывал:

— Сражение это произошло в 1813 году под Лейпцигом. Густыми колоннами пустил Наполеон свою кавалерию на русские войска, построившиеся на поле четырьмя линиями. Стремительна была атака кирасир-латников Понятовского. Будто туча саранчи налетела. Одну за другой пробили французы три линии войск, осталась последняя…

Плавно льется привычный рассказ, слово цепляется за слово, фраза за фразу. А мысли идут своим чередом…

«Как быстро бежит время, — думает отставной хорунжий, ласково придерживая крохотную дочку. — Давно ли я вот так же держал на коленях старших сыновей Ипполита и Терентия? А они теперь уже совсем взрослые — скоро будут поступать в училище… Да и средние догоняют… Как-то. сложится их жизнь?.. С Ипполитом и Терентием вроде все ясно. Оба они смышленые, понятливые, всякое слово ловят на- лету. Эти и в опасности не сробеют, и в беде не пропадут… Евдокия, как говорится, отрезанный ломоть. Подрастет, выйдет в девки, махнет подолом — и поминай как звали…»

В голубые колечки завивается дымок самосада над головами притихших детей.

— Тут выскочил вперед полковник Ефремов: «Братцы, умрем, а дальше француза не пустим!» Двинулись казаки рысью, размыкаясь в лаву, беря пики наперевес. Со страшным гиком устремились на неприятеля…

«С Николаем тоже понятно, — тянется нить размышлений. — Он хоть и мал, да не по возрасту ловкий и расторопный. На копе скачет — рубаха пузырем. Лихой, видно, будет казак… За меньшого Александра особо волноваться не приходится. Останется при родителях дома, будет помогать по хозяйству… С одним только Митрофаном неясно. Уже восьмой год Мите, а он тих и робок, словно красная девица. Лишнего слова не скажет. Все молчит да думает… О чем его думы?»

Отставной хорунжий искоса глянул на любимца. Глаза у того широко раскрыты, на щеках лихорадочный румянец. Кажется, крикни сейчас у него над ухом, ничего не услышит, так увлечен рассказом.

— Завидев казаков, заволновались французы, как вода в корыте. Стали осаживать коней, поворачивать назад. Ударились в бегство. На их плечах ворвались казаки в Лейпциг. Сам Понятовский, не желая сдаваться в плен, бросился в реку и утонул в своих тяжелых доспехах…

На крылечко вышла Ирина Алексеевна. Подхватив с коленей мужа заснувшую дочурку, недовольно попеняла:

— Ну кто рассказывает детям на ночь такие страшные истории? Опять Митя спать не будет!..

Докрасна раскаленный диск солнца нырнул за дальние бугры. В воздухе разлилась сиреневая мгла. «И в кого он такой уродился? — попыхивая трубкой, беспокойно размышляет отставной хорунжий. — Трудно ему придется в жизни!.. Может, оттого и люблю его больше других?!».

Чадолюбивые родители, предугадывая судьбу своих детей, мысленно взвешивая их способности и разбирая характеры, все же зачастую впадают в ошибку. Не явился исключением и Борис Иванович.

Он довольно точно определил жизненное место старших сыновей. Энергичные, смекалистые Ипполит и Терентий стали неплохими инженерами… А вот с Николаем случилась осечка. Несмотря на бойкость, военную карьеру он так и не сделал. Ему пришлось помогать отцу в хозяйстве… Напротив, младший, Александр, которому была предуготовлена роль землепашца, стал военным… И все же наибольшую промашку хорунжий допустил с Митрофаном. Даже в самых смелых своих предположениях он не видел Митю художником…

Куда большим прозорливцем оказался Андрей Алексеевич Адамов, родной брат Ирины Алексеевны. Малограмотный крестьянин, он отличался природной сообразительностью и художественным даром. Для своих малолетних племянников дядька Андрей частенько вырезал из дерева фигурки коней, быков.

— А у Мити быстрый глазок, — однажды доверительно сообщил он Борису Ивановичу, — Кому я только не делал лошадок, а никто не говорил, что ноги у них грубые — не гнутся. Только он один! Очень тонко чувствует мальчик красоту. Непростой ребенок растет! Непростой!..