Знаменитые авантюристы XVIII века - [87]

Само собою разумеется, что наш герой, баловень Фортуны, порешил наотрез отказаться от такого предложения. Он уже собрался уходить из корпуса, как вдруг в нем внезапно появился Фридрих, пожелавший навестить своих кадет. Король вошел, осмотрелся кругом, видел, конечно, и Казанову, но не сказал ему ни слова. Обходя комнату, Фридрих вдруг увидел, что из-под одной кровати выставляется наружу некая посудина, оказавшаяся притом в самом неопрятном виде. Король вспылил.

— Это что такое? Чья это койка? — вскричал он.

— Моя, ваше величество, — ответил трепетавший кадетик.

— Твоя? Хорошо! Но мне до тебя нет дела; а кто твой воспитатель?

Злополучный воспитатель вытянулся перед разгневанным монархом и выслушал от него капитальнейшую головомойку. Казанова был окончательно испуган этою сценою. Вот какая «служба» угрожала ему! Он тотчас отправился к Кейсу и со свойственным ему юмором пересказал ему все это происшествие по поводу прозаического горшка. Кейс от души похохотал и добродушно согласился, что человеку, нравственно опрятному, в самом деле зазорно исправлять подобную должность. Он сам взялся отблагодарить короля от имени Казановы за его милость и извиниться за него. Казанова же принял окончательное решение отправиться в Россию. Перед отъездом ему еще раз привелось видеться с королем Фридрихом.

Один знакомый ему венецианец, барон Бодиссон, хотел продать королю картину Андреа дель Сарто и предложил Казанове поехать вместе в Потсдам. Когда они туда прибыли, король присутствовал на параде; он вообще очень любил парады. Увидев Казанову, он тотчас сам подошел к нему и очень любезно и фамильярно заговорил с ним.

— Когда вы намерены отправиться в Петербург?

— Через пять или шесть дней, с позволения вашего величества.

— Добрый путь! Но на что вы надеетесь там, в России?

— На то же, на что надеялся здесь, — снискать милость.

— Вы имеете рекомендацию к императрице?

— Никак нет, государь, я имею только рекомендательное письмо к банкиру.

— Если поедете обратно через Берлин, доставите мне удовольствие, рассказав, что вы видели в России. Прощайте!

Казанове больше было нечего делать в Берлине. Он продал кое-что из своего имущества, выручил за все 200 дукатов, распростился со своими друзьями и тронулся в путь.

Глава XXI

Путешествие в Россию. — Казанова в Митаве и Риге. — Первые впечатления в России. — Свидание с принцем Бироном. — Генерал Воейков. — Казанова видит Екатерину II при ее проезде через Ригу. — Прибытие в Петербург. — Казанова на придворном маскараде. — Приключения в Петербурге.

Как уже сказано, Казанова собрал на дорогу около 200 дукатов, т. е. не менее 500 рублей (мет.). Этой суммы было совершенно достаточно для того, чтобы добраться до Петербурга. Но в Данциге он познакомился с молодыми купцами, закутил с ними и убавил свой капитал ровно наполовину. Вследствие этого ему не пришлось, как он рассчитывал, остановиться в Кенигсберге, а он имел туда рекомендательное письмо к фельдмаршалу Левальду. Все-таки Казанова повидался с этим почтенным старцем и получил от него рекомендательное письмо к рижскому губернатору, генералу Воейкову.

Между Мемелем и Митавою, на границе с Польшею, его вдруг совершенно внезапно, среди открытого поля, остановил какой-то еврей и потребовал пошлины за товары, которые Казанова вез с собою.

— Какие товары! — удивился наш герой. — У меня ничего нет, я не купец и не обязан платить никаких пошлин.

— Я имею право произвести досмотр, — настаивал еврей.

— Ты с ума спятил! — крикнул ему Казанова и велел ямщику продолжать путь. Еврей начал удерживать и останавливать экипаж. Казанова вышел из экипажа, вздул еврея палкою и обратил его в бегство. Во все время этой расправы его слуга спокойно сидел, не трогаясь с места. Когда Казанова начал делать ему за это выговор, равнодушный эльзасец (Казанова только что нанял его в Берлине) ответил:

— Помилуйте, если бы я вступился в дело, еврей мог бы потом хвастать, что мы вышли против него двое!

В Митаве Казанова навестил канцлера Кайзерлинга. Тут с ним случилось забавное происшествие. У Кайзерлингов его угощали шоколадом, который ему подавала служанка, чрезвычайно красивая полька. Казанова был тронут ее красотою и положил ей на поднос три дуката. Полька, разумеется, разблаговестила по всему городу о такой щедрости. Дело дошло до сведения местного финансиста и фактора, еврея. Он почуял поживу около блестящего иноземного кавалера, швыряющего дукаты без счета, и сам предложил Казанове деньги взаймы, под вексель на петербургского банкира; он что-то много при этом выгадывал благодаря тогдашней курсовой разнице. Таким образом, зря брошенные три дуката принесли Казанове сотню, которая в ту минуту оказалась для него не лишнею.

Отлично рекомендованный митавским сановникам, Казанова удостоился приглашения на придворный бал к герцогу. Он был представлен герцогине, а затем и знаменитому бывшему временщику Бирону (Biron или Birlen, как уверяет Казанова в своих записках). Он был уже очень стар, но физиономия его еще носила следы красоты. Казанова на другой день долго беседовал с герцогом; разговор шел, главным образом, об естественных богатствах Курляндии и о их разработке. По обыкновению наш герой сумел выставить себя знатоком дела, о котором, в сущности, не имел ни малейшего понятия. Герцог был введен в заблуждение и пригласил его остаться у него недели на две, чтобы вместе объехать его владения и лично осмотреть естественные богатства страны. Отправились на другой же день. Казанова взял с собою и своего слугу Ламберто. Этот малый учился в Страсбурге в какой-то специальной школе, хорошо знал черчение и с ним были кое-какие чертежные инструменты; все это было не лишнее для пускания пыли в глаза. И в самом деле, шик был задан в изрядной мере; Казанова рассуждал, одобрял, критиковал, предлагал меры; в одном месте даже сделали полную съемку местности, начертили план, отметили на нем насыпи, каналы, осушительные и оросительные. Казанова даже сам дивился своим сведениям в инженерном искусстве! Он старался не даром.