Знаменитые авантюристы XVIII века - [16]

Итак, Казанова водворился в доме своего приемного отца.

Фортуна дала ему новый урок, и урок скверный. Он попал в новую полосу благополучия, но по слепому случаю; если чем он и был тут обязан самому себе, то должен был внутренне сознаться, что для достижения благополучия им были пущены в дело такие таланты и качества, которые отнюдь не согласуются с требованиями строгой морали. Значит, сама жизнь учила молодого человека не стесняться обстоятельствами и гнуть их в свою пользу безо всякой церемонии.

Свой тогдашний образ жизни Казанова прекрасно характеризует в немногих словах.

«Я был не беден, — говорит он, — одарен приятною и внушительною внешностью, отчаянный игрок, расточитель, краснобай и забияка, не трус, ярый ухаживатель за женщинами, ловкий устранитель соперников, веселый компаньон, но только в такой компании, которая меня развлекала. Само собою разумеется, что я наживал себе врагов и ненавистников на каждом шагу; но я отлично умел постоять за себя и потому думал, что могу позволять себе все, что мне угодно».

Такое поведение (он это понимал) не могло нравиться его приемному отцу и друзьям. Но трое старичков были околдованы кабалистическими дарами Казановы и молча терпели его дебоширство. Добряк Брагадин ограничился тем, что как-то раз высказал Казанове, что его образ жизни напоминает ему, Брагадину, его собственную молодость. Умудренный опытом старик предупреждал своего названого сынка, что, срывая те же цветы удовольствия, что и Брагадин в юности, он должен быть готов и к такой же расплате за них в старости. Но беспечный юноша отшучивался от мудрых советов старика. Однако Брагадин сумел преподать ему пару добрых уроков житейской мудрости.

Казанова познакомился с богатым польским шляхтичем Завойским, застрявшим в Венеции по безденежью; он был молод, хорош собою, образован, ловок и жил в свое удовольствие, занимая деньги направо и налево, в ожидании присылки их из Польши. Завойский познакомил Казанову с графом Ринальди, у которого была красавица жена и велась ожесточенная игра. Наш герой сразу увлекся обоими этими угодьями, т. е. стал ухаживать за графиней и играть. Сначала он выигрывал и в том и в другом направлении, а потом, продолжая выигрывать на амурном поле, в то же время терпел урон на зеленом. В один прекрасный день он продул Ринальди пятьсот цехинов. Таких денег у него не было; он задолжал и по существующим в игре правилам чести обязан был уплатить долг на другой день. Но где добыть денег? Просить у Брагадина — совесть препятствует, а другого источника не придумаешь. Казанова стал до того мрачен, что Брагадин заметил это, приступил к нему с расспросами и, конечно, добился признания. Старик успокоил его, сказал, что долг будет уплачен, но только с одним условием, чтобы Казанова дал ему клятву никогда впредь не играть на честное слово, а исключительно на наличные деньги. Казанова дал клятву с полной искренностью и успокоился. Вечером того же дня он получил от Ринальди записку и сверток золота. В записке Ринальди извещал его, что он не считает за ним никакого долга, что игра велась в шутку и что он спешит возвратить ему все проигранные наличные деньги.

Нет сомнения, что Брагадин пустил в ход свое сенаторское влияние и припугнул графа Ринальди, хотя Казанова и не объясняет, как именно произошло это волшебное погашение долга чести. «Я угадал все», — говорит он глухо и лаконически.

— Смотри же, — поучал его названый отец, — помни этот случай. В следующий раз, как проиграешь на слово, не плати долга.

— Да ведь я буду опозорен!

— Нужды нет! Чем больше будешь опозорен, тем целее будут твои деньги. Ведь рано или поздно, играя на слово, ты кончишь тем, что будешь поставлен в полную невозможность уплатить долг; значит, бесчестья ни за что не избегнешь.

И тут умудренный опытом старец преподал ему на будущее время правила игры: никогда не вистовать, а самому держать банк, бросать игру тотчас, как только она изменяется в невыгодную сторону, и т. д.

Через некоторое время Казанова получил новый урок от названого отца. Он познакомился с французским выходцем Лабади, который в то время хлопотал о получении какого-то местечка по интендантской части. Казанова принял в нем участие и уговорил Брагадина помочь Лабади получить желаемое место. Старик обещал. А как раз в это время Казанове опять понадобились деньги, сотня цехинов. Сумма была невелика, и он обратился к Брагадину.

— Но отчего же ты не попросишь этих денег у своего протеже, Лабади? — спросил его Брагадин.

— Мне неловко, я никогда бы не решился на это!

— А ты решись! Я уверен, что он тебе не откажет.

— Сомневаюсь, а впрочем, попробую.

Казанова попробовал и получил деликатный отказ. Донельзя смущенный, он побежал к Брагадину и пожаловался на свою неудачу. Старик только расхохотался в ответ и сказал, что этот француз сущий дурак.

Как раз в это время ходатайство Лабади рассматривалось в сенате. Казанова был уверен, что дело устроилось как нельзя лучше, и на другой день объявил своему отцу, что пойдет поздравить Лабади.

— Не хлопочи напрасно, мой друг, — сказал ему старик, — сенат отказал твоему протеже.