Знак Зодиака Змееносец - [39]

Выйдя из командирского модуля, Тверд первым делом задал вопрос командиру разведчиков:

– Слушай, Николай, а что это Дорофеев про какую-то историю, связанную с этой книгой, упоминал?

Старший лейтенант в ответ усмехнулся, извлек из кармана пачку сигарет без фильтра «Луч» и закурил.

– Да, было сегодня одно дельце… Мы, когда под утро с задания возвращались, услышали невдалеке от одного горного села стрельбу и крики. В кишлаке, что был неподалеку от нас, моджахеды над кем-то расправу учинили. Судя по перестрелке, «духов» десять орудовало, не меньше. Нас в группе всего четверо, плюс мы добыли важнейшие сведения для комполка… Что прикажешь делать?.. Пока мы решали, видим, шатаясь, бредёт по тропинке в нашу сторону какой-то человек. Идёт, падает, снова подымается… Я прислушался. Ну, ты же наслышан о моих талантах, – на этом месте Метелин выпустил струю дыма, устало улыбнулся и продолжил. – Слышу предельно ясно: не «дух», ботинки с подковами, а местные такие не носят. Шаги шаркающие, короткие, цепляется носками через каждый шаг, а самое главное, дышит очень уж как-то по-стариковски: с тяжелым вдохом и выдохом. Смотрю: упал и не поднимается. Я дал команду своему бойцу – тот тихонько к нему и подобрался. Оказалось, это действительно какой-то старик, причём смертельно раненный в грудь слева. Но как только он рассмотрел, что это не моджахед около него появился, то сразу же обрадовался. «Шурави, шурави…» – из последних сил лепечет, а сам вот эту самую книгу в руки моему сержанту суёт. Вот, собственно, и всё.

– А что со стариком стало? – поинтересовался Тверд.

– Да помер через пару минут, – со спокойным безразличием произнёс старший лейтенант. – Ладно, капитан, пойду и я отдохну. Скоро третьи сутки пойдут, как я не сплю.

Выбросив окурок, он неслышным шагом двинулся в сторону отдельно стоящей казармы.

***

– Падаем!!! – сквозь скрежет металла и неритмичный гул лопастей, раздался крик второго пилота. – Щас долбанет! Держись, мужики!

Это было последнее, что запомнил капитан Тверд, прежде чем вертолёт с огромной силой ударился о землю. За миг до удара он попытался схватиться одной рукой за край переборки салона, а другой, даже не задумываясь, вцепился в брезентовую сумку, где лежала сегодняшняя находка.

А ещё он успел закрыть глаза и зажмуриться. Всё… дальше темнота, тишина…

– Это чудо, что с таким ранением он всё ещё остается живой, – как сквозь вату донесся до него женский голос. – Довезём ли его до госпиталя, товарищ военврач?..

И вновь провал… темнота.

– Товарищ начмед, мы в условиях военно-полевого госпиталя совершенно бессильны в подобной ситуации. Что было можно, я уже всё сделал, но как нейрохирург с большим опытом могу сказать лишь одно: такие дефекты черепа можно устранить только титановой пластиной. У него остается единственный шанс, если мы отправим его сегодня же на большую землю.

– Ладно, уговорил. Выживет, так выживет. Помрёт, так помрёт. Сейчас шесть вечера, через два часа вылетает наш санитарный «транспортник». Готовьте его к медицинской эвакуации. Если повезёт, может считать, что в этот день заново родился.

– Мммм… – хотел что-то произнести Тверд, но вместо этого ощутил резкую боль во лбу и вновь потерял сознание.

***

– Аркадий Иванович, вы меня слышите? – казалось, что приятный женский голос эхом раздаётся со всех сторон. – Если слышите, то откройте глаза.

– Нет, Вера Ивановна, похоже, он «овощем» уже стал. Жаль мужика, конечно, – произнёс в ответ молоденький женский голосок. – Вы и так для него сделали всё что возможно. Операция почти пять часов шла. У него ж полчерепушки снесло. Уже одно чудо, что до нас довезли. Вы ему такой огромный дефект кости заместили!.. Даже в Бурденко за такое не каждый взялся бы, наверное.

Аркадий плохо понимал, о чем они говорят: он изо всех сил пытался приподнять свои, ставшие словно стокилограммовыми, веки. Безуспешно – он абсолютно не чувствовал своего тела.

И тут внезапно капитан ощутил, как мягкая женская рука слегка погладила его по кисти.

Тепло человеческого тела и… в ту же секунду в его мозгу словно взорвалась бомба. Всё изнутри заполнилось невероятным блаженством. Хотя стоп!.. Это было не блаженство, это было… дикое возбуждение!

– Нет, Ирочка, я думаю, ты ошибаешься. Посмотри-ка вот на это, – произнеся эти слова, нейрохирург приподняла простынь и указала куда-то взглядом. – Видишь?.. Эрекция у таких больных является хорошим прогностическим признаком, так что рано ты его хоронишь.

Но Тверд её уже не слышал, он плавал на волнах немыслимого блаженства, ему было так хорошо, как никогда в жизни.

Глава 17

Прошло полгода. Военный переводчик Тверд был комиссован по состоянию здоровья и уволен из армии. Он получил инвалидность по военной травме, наградную медаль и теперь пытался хоть как-то устроиться в мирной жизни.

Гражданка встретила его холодом и безразличием. Подходящей работы в своей родной Рязани он не нашёл, а ехать к родным, перебравшимся в Краснодарский край, он не захотел. Как он не безосновательно считал, жары в Афгане он хлебнул на всю оставшуюся жизнь. А потому, недолго думая, Аркадий решил попытать счастья в столице, устроившись преподавателем на кафедру философии Московского государственного института культуры. Последствия тяжелейшей контузии мучили его до сих пор: голова болела часто и порой сутки напролёт, зрение сильно «упало», вынуждая пользоваться очками с большими диоптриями, но – что хуже всего – его всё чаще и чаще посещали одни и те же навязчивые мысли, явно несущие сексуальный оттенок. Из-за этих приливов он практически ежедневно испытывал сильнейшее половое возбуждение, вынуждающее его заниматься самоудовлетворением.