Знак - [47]

– Действительно, – я засмеялась.

– Именно поэтому ты обязана мне помогать, – продолжал гнуть свое Ризек, не обращая внимания на мой смех. – Ты вполне можешь себе это позволить. Тебе не приходится бороться с ожиданиями целого мира.

Ризеку уже давно не давали покоя различия в наших жизнях. О том, что я испытывала постоянную боль, не могла ни к кому прикоснуться и потеряла в жизни гораздо больше, чем он, Ризек, похоже, не задумывался. Он знал лишь одно: наш отец, вместо того чтобы подвергать меня испытаниям, просто не замечал меня, и моя судьба никого не побуждала усомниться в моей силе.

С точки зрения Ризека, мое детство было счастливым, и спорить не имело смысла.

– Ризек, что случилось?

– Ты имеешь в виду, кроме того, что Лети Зетсивис напомнила всем шотетам о моей жалкой участи?

При звуках этого имени я невольно поежилась. Мне вспомнилась еще теплая кожа умершей Лети. Задрожав, я обхватила себя за плечи. Снадобье Акоса не могло полностью подавить тени, их заторможенное движение под кожей отдавалось тупой болью.

– Но ты же был готов к такому раскладу, – заметила я, отведя глаза. – И теперь никто не осмелится повторить того, что она говорила.

– Дело совсем в другом, – отмахнулся Ризек, и в его голосе мне почудилось что-то от прежнего Ризека, каким он был раньше, когда отец еще не вонзил в него зубы. – Взяв за отправную точку признание Узула, я отыскал заслуживающий доверия источник. Колония диссидентов существует и, возможно, их даже несколько. И среди нас есть их шпионы.

Мое сердце екнуло. Неужели слухи о колонии подтвердились? Впервые слово «колония» не испугало меня, а давало что-то вроде надежды.

– Демонстрация силы, конечно, неплохо, но нам требуется кое-что еще. Никто не должен усомниться в моей власти, как и в том, что мы вернемся из Побывки еще более сильными, чем сейчас. – Ризек положил руку мне на плечо. – Мне нужна твоя помощь, Кайра.

Знаю я, чего тебе нужно, подумала я. Он хотел в зародыше подавить сомнения шотетов, пресечь любые тревожные шепотки.

А я стану его инструментом. Плетью Ризека.

На меня опять нахлынули воспоминания о Лети, и я на миг зажмурилась, избавляясь от них.

– Сядь, прошу тебя, – Ризек показал на одно из кресел перед экраном.

Это были старые кресла со стеганой обивкой из отцовского кабинета. Ковер шотетской работы, скорее – грубая циновка, сплетенная из травы. В комнате вообще не нашлось места для вещей, привезенных из Побывок. Отец ненавидел этот обычай, считая, что он унижает нас и со временем должен быть забыт. Ризек, вероятно, был с ним солидарен. Я – единственная в семье питала слабость к чужому мусору.

Я устроилась на краешке кресла. Строчки судеб не выходили из моей головы.

Ризек встал за соседним креслом, опершись о высокую спинку. Неторопливо закатал левый рукав, обнажая знаки. Ткнул согнутым пальцем в экран, увеличивая шрифт.

Судьбы рода Бенезитов следующие:

Первое дитя рода Бенезитов приведет своего двойника к власти.

Второе дитя рода Бенезитов будет править Туве.

– Я слышал, что второе тувенское дитя, – Ризек постучал по третьей строчке, костяшка его пальца коснулась слова «править», – скоро объявится. Я уже не могу игнорировать предсказания. Кем бы ни было дитя Бенезитов, она будет правительницей Туве, а потом станет причиной моей гибели.

Кусочки головоломки сложились воедино: судьба Ризека – пасть от руки одного из рода Бенезитов, а судьба Бенезитов – править Туве. Ничего странного, что он одержим Бенезитами, особенно сейчас, когда у него имелся свой личный оракул.

– Я собираюсь убить ее прежде, чем это случится, а оракул мне поможет, – добавил Ризек.

Я смотрела на экран. Меня всегда учили: судьбу не переспоришь, что ни делай, пытаясь ее изменить. А Ризек собирался скорректировать собственную судьбу, убив человека, который должен был убить его самого.

А еще мой брат обзавелся предсказателем, который советовал ему, как поступать.

– Быть такого не может! – вырвалось у меня.

– А почему, сестричка? – Ризек выгнул бровь. – Потому, что никто прежде не смог потягаться с судьбой? – Он вцепился в спинку кресла. – Ты сомневаешься во мне, Кайра? А ведь именно я обману свою собственную судьбу! Я, Кайра!

Он был в гневе.

– Да разве я в тебе сомневаюсь, Ризек? – заюлила я. – Просто никогда не слышала, чтобы такое кому-нибудь удавалось.

– Ничего, еще услышишь! – рявкнул он с перекошенным лицом. – И ты мне поможешь.

Мне вдруг припомнился Акос, благодарящий меня за то, что я обставила его каюту.

Он так спокойно держал меня за руку. И смеялся, когда мы гонялись друг за дружкой под синим дождем. Это были первые радостные минуты, которые я испытала после смерти матери. И мне хотелось, чтобы их было больше. А вот всей этой мерзости – меньше.

– Нет, – ответила я Ризеку. – Ничего подобного я не услышу.

Его угрозы рассказать шотетам об истинной причине смерти нашей матери, меня уже не пугали. Ризек допустил ошибку: признался, что ему нужна моя помощь. Я закинула ногу на ногу и сцепила руки на колене.

– Прежде чем ты примешься угрожать мне, Ризек, помолчи минутку-другую. Ты ведь не хочешь рисковать и потерять меня, правда? Ты же сделал все, чтобы меня боялись, верно? Не думаю, что ты будешь делать глупости…