Я вхожу в нашу комнату в штаб-квартире эрудитов. В моей голове все еще звучит эхо слов: «Мое имя Эдит Прайор, хотела бы я об этом забыть!»
– Значит, ты ее никогда не видела раньше? Даже на фотографиях? – спрашивает Кристина, чья забинтованная нога аккуратно уложена на подушку.
Кристину ранили во время нашей отчаянной попытки раздобыть секретный файл с видео Эдит Прайор. В то время мы не подозревали, что это означает разрушение не только наших фракций и наших личностей, но и фундамента всего города.
– Кто она тебе – бабушка или тетка?
– Понятия не имею, – отвечаю я. – Прайор – моя фамилия по отцу, следовательно, она – из нашей семьи. С другой стороны, сама посуди, имя Эдит относится, скорее уж, к альтруистам, а родственники папы принадлежали к эрудитам…
– Получается, что она старше твоего отца, – говорит Кара, откинувшись на кровати.
Сейчас Кара ужасно похожа на Уилла, – своего брата и моего друга, которого я застрелила. Но Кара выпрямляется, и призрак Уилла исчезает.
– Старше. На несколько поколений. Она – из наших предков.
«Предок». Термин кажется таким старым, как полуразрушенная кирпичная ограда кладбища. Я прикасаюсь к стене комнаты: она холодная, белая.
Итак, в наследство мне досталась полная независимость и уверенность в том, что мое «Я» гораздо важнее, чем все остальное. А сейчас я получила явный знак, что мы должны покинуть город и искать хоть что-нибудь за его пределами.
– А я хочу знать, – бормочет Кара, потирая лоб, – как долго мы здесь находимся? И слушай, не могла бы ты прекратить шастать туда-сюда?
Я замираю и вопросительно поднимаю бровь.
– Извини, – произносит она.
– Ладно, проехали – вступает Кристина. – Просто мы слишком долго тут торчим.
Прошло несколько дней с тех пор, как Эвелин устроила бунт в штаб-квартире эрудитов. Тогда заключенные разбежались из своих камер на третьем этаже. Одна женщина из бесфракционников перебинтовала наши раны и раздала обезболивающее. Мы могли есть и принимать душ, но никто не сообщал нам о том, что происходит снаружи. Наши просьбы игнорировали.
– Я надеялась, что нас проведает Тобиас, – говорю я, присаживаясь на край койки. – Где он болтается?
– Наверное, злится, что ты обманывала его и тайком сотрудничала с его отцом, – предполагает Кара.
Я кидаю на нее косой взгляд.
– Вряд ли. Тобиас не настолько мелочен.
– Вероятно, его что-то задержало, – заявляет Кристина. – Ты ведь не забыла, что он тебе сказал, Трис?
В том бедламе, когда бесфракционники пытались оттеснить нас к лестнице, я вцепилась в подол его рубахи. Я не хотела потерять Тобиаса в толпе, а он оттолкнул меня и крикнул: «Верь мне!»
– Нет, конечно, – отвечаю я.
И это – чистая правда. Я действительно пытаюсь верить. Но каждая частичка моего тела отчаянно стремится к свободе. И не только из тюрьмы, но и из города. Мне позарез нужно увидеть, что находится за оградой.
Я постоянно прокручиваю в голове дни, проведенные здесь в качестве заключенного. Полуголый и избитый почти до потери сознания. Есть и другие воспоминания: кошмарное ожидание, что Беатрис Прайор скоро умрет. Мои разбитые в кровь кулаки, колотящие в дверь и ее неподвижное тело у Питера на руках. Он предупредил меня, что она под наркотой. Ненавижу это место.
Сейчас тут не очень чисто, как раньше, когда здание принадлежало эрудитам. Теперь оно разорено бунтом, повсюду в стенах видны выбоины от пуль, на полу валяются осколки разбитых лампочек. Я тащусь по грязному коридору в камеру при неверном мигающем свете. Меня пропускают без вопросов, ведь на моем предплечье – черная повязка с пустым кругом – символом бесфракционников. К тому же, я немного похож на Эвелин. Прежде Тобиас Итон являлось постыдным именем. Сейчас оно – одно из самых уважаемых.
Трис сидит на полу, возле Кристины. Рядом застыла Кара. Моя Трис всегда казалась бледной и маленькой. Но почему-то она умудряется заполнять собой всю комнатушку. Она сразу узнает меня, вскакивает, обнимает меня и прячет лицо у меня на груди.
Я глажу ее по волосам. Никак не привыкну к тому, что они короткие. Хотя сперва я даже обрадовался, потому что так она выглядит как воин, а не как девочка. Вот что ей требовалось.
– Ты прошел сюда без проблем? – интересуется она.
– Я же Тобиас Итон, – отвечаю ей, и она смеется.
– Точно, – Трис немного отстраняется и смотрит на меня в упор.
Ее глаза странно меняются, как будто ветер проносит в них осенние листья.
– Где ты пропадал? Что случилось? – восклицает она.
Я понимаю Трис. Ей пришлось несладко. Она пережила предательство брата, ожидание казни, страх, что к ней применят сыворотку правды. Я просто обязан вытащить ее отсюда.
Кара пялится на нас, а я чувствую себя неловко, как змея, сбросившая кожу и еще не привыкшая к новому покрову. Наличие аудитории меня совсем не привлекает.
