Знак четырех. Собака Баскервилей - [93]

На следующее утро нас посетили наши друзья, за которыми неотступно следовал в кэбе Стейплтон. Судя по тому, что ему было известно, как я выгляжу и что это за квартира, а также по прочим признакам, осмелюсь предположить, что его криминальный опыт отнюдь не ограничивался баскервильским делом. То, что за последние три года на западе страны произошло четыре нераскрытых крупных грабежа, наводит на размышления. В последнем из этих случаев, в мае в Фолкстоун-Корт, был хладнокровно застрелен из пистолета мальчик-слуга, заставший врасплох замаскированного грабителя, который действовал в одиночку. У меня нет сомнений, что именно так Стейплтон пополнял свои истощавшиеся ресурсы и что отчаянным, опасным преступником он сделался не вчера.

Мы смогли убедиться в его находчивости, когда он так ловко от нас улизнул, а также и в дерзости, когда он отправил мне через кэбмена послание – мою собственную фамилию. С этого момента он понял, что в Лондоне дело находится под моим контролем и рассчитывать ему не на что. Он возвратился в Дартмур и стал дожидаться баронета.

– Одну минуту! – прервал я Холмса. – Вы, несомненно, правильно отразили последовательность событий, но есть один вопрос, который вы не пояснили. Что было с собакой, пока ее хозяин находился в Лондоне?

– Я этим интересовался; вопрос, безусловно, важный. У Стейплтона явно имелся помощник, которому, однако, он вряд ли доверял настолько, чтобы делиться всеми своими планами. В Меррипит-Хаусе прислуживал старик-лакей по имени Энтони. Он состоял при Стейплтонах не один год, знал их и в школьные времена, и для него не могло быть тайной, что они состоят в браке. Этот человек пропал, бежал из страны. Заметьте, что имя Энтони в Англии встречается редко, в отличие от имени Антонио в испаноязычных странах. Как и миссис Стейплтон, этот человек хорошо говорил по-английски, но, правда, забавно пришепетывал. Я собственными глазами видел, как старик ходил через Гримпенское болото по пути, отмеченному Стейплтоном. Весьма вероятно, что это он в отсутствие хозяина заботился о собаке, хотя мог не знать, для чего ее держат.

Итак, Стейплтоны вернулись в Девоншир, куда в скором времени за ними последовали вы с сэром Генри. Теперь словечко о том, чем занимался тогда я сам. Вы, может быть, вспомните, что, изучая записку с вырезанными словами, я, в надежде обнаружить водяные знаки, поднес ее к лицу. При этом я ощутил слабый запах духов, известных как «белый жасмин». Есть семьдесят пять парфюмерных ароматов, которые криминалист обязан различать; помню в своей практике не один случай, когда от быстроты их распознавания зависел успех всего дела. Духи указывали на вмешательство женщины, и уже тогда мои мысли обратились на Стейплтонов. Таким образом, еще до отъезда на запад я знал и о собаке, и о том, кто преступник.

Моей задачей было наблюдать за Стейплтоном. Но в Баскервиль-Холле я бы ее не выполнил, потому что натуралист был бы настороже. И я решил обмануть всех, в том числе и вас, и, числясь в Лондоне, прибыл в Дартмур тайно. Перенесенные мною лишения были не так суровы, как вам кажется, хотя, когда речь идет о расследовании, я не обращаю внимания на такие пустяки. По большей части я жил в Кум-Трейси, а хаткой на пустоши пользовался, лишь когда нужно было находиться рядом с местом событий. С собой я взял Картрайта, и под видом деревенского мальчишки он был мне очень полезен: снабжал меня едой и чистым бельем. Пока я следил за Стейплтоном, Картрайт часто наблюдал за вами, так что у меня в руках были все нити.

Я уже рассказывал, что ваши отчеты сразу направлялись с Бейкер-стрит в Кум-Трейси и доходили до меня в считаные часы. Они принесли мне громадную пользу, в особенности фрагмент биографии Стейплтона, о котором он случайно проговорился. Я сумел установить личности мужа и жены и наконец уточнил обстоятельства дела. Расследование немало осложнилось из-за беглого каторжника и его связей с Бэрриморами. С этой историей вы тоже разобрались очень успешно, хотя я к тому времени и сам, благодаря собственным наблюдениям, пришел к тем же выводам.

Когда вы обнаружили на пустоши мое убежище, я уже составил целостное представление о деле, но у меня не было доказательств для присяжных. Даже неудачное ночное покушение на сэра Генри, которое закончилось смертью несчастного каторжника, не давало оснований, чтобы обвинить Стейплтона в убийстве. Выбора не оставалось, нужно было застигнуть его на месте преступления, а для этого требовалась приманка – сэр Генри, по видимости один и без защиты. Мы прибегли к этому единственному средству и ценой тяжелого потрясения, пережитого нашим клиентом, сумели успешно завершить дело, обратив Стейплтона в бегство, которое стало для него роковым. Меня можно упрекнуть в том, как я обошелся с сэром Генри, но кто мог предвидеть, что зрелище окажется столь страшным и ошеломительным или что местность затянет туманом и мы не сумеем подготовиться к появлению собаки? Цель достигнута, а ущерб здоровью, как единогласно уверили меня врач-консультант и доктор Мортимер, будет временным. Длительное путешествие поможет нашему другу поправить расшатанные нервы, а кроме того, залечить душевную рану. Его любовь к даме была глубокой и искренней, и самое для него печальное во всей этой тяжелой истории – что он стал жертвой обмана.