Знак четырех. Собака Баскервилей - [91]

Глава XV Взгляд назад

Сырым туманным вечером, на исходе ноября, мы с Холмсом сидели у пылающего камина в гостиной на Бейкер-стрит. После драматического завершения визита в Девоншир он расследовал два очень важных дела: по ходу первого, связанного с нашумевшим карточным скандалом в клубе Нонпарей, разоблачил возмутительную выходку полковника Апвуда; во втором случае сумел защитить несчастную мадам Монпансье, над которой нависло обвинение в убийстве ее падчерицы, мадемуазель Карер – юной дамы, которая, как известно, спустя полгода обнаружилась в Нью-Йорке живой и вдобавок вступившей в брак. После череды успехов в столь сложных и заметных расследованиях мой друг был благодушно настроен, и я сумел вовлечь его в обсуждение деталей баскервильской тайны. До этих пор я терпеливо ждал, зная, что он не любит распылять свое внимание и, когда его ясный, логический ум занят настоящим, не следует отвлекать его воспоминаниями о прошлом. Однако сэр Генри с доктором Мортимером как раз находились в Лондоне, готовясь к длительному путешествию ради поправки расстроенных нервов баронета. Тем самым днем они нас посетили, поэтому разговор естественным образом коснулся недавнего расследования.

– Весь ход событий, – начал Холмс, – с точки зрения человека, называвшего себя Стейплтоном, был незамысловат и очевиден, но для нас, не знавших, чем он руководствовался, и незнакомых со многими фактами, дело выглядело крайне запутанным. Мне посчастливилось дважды беседовать с миссис Стейплтон, и обстоятельства прояснились настолько, что, по-моему, не единого секрета для нас не осталось. Краткие заметки об этом деле вы найдете под буквой «Б» в моем перечне расследований.

– А не будете ли вы так любезны по памяти обрисовать мне последовательность событий?

– Конечно, хотя не гарантирую, что помню все факты. От напряженной умственной работы прошлое странным образом стирается из памяти. Вот вам барристер, который знает какое-то дело досконально и способен на равных обсуждать подробности с экспертом, но позаседает он неделю-другую в суде – и все забыто полностью. Так и у меня каждое следующее дело вытесняет предыдущее, и мадемуазель Карер заняла в моих мыслях место Баскервиль-Холла. А завтра, быть может, очередная проблемка заместит и прекрасную француженку, и пресловутого Апвуда. Но что касается дела о собаке, я изложу последовательность событий как можно точнее, а если что-нибудь забуду, то вы напомните.

Наведя справки, я убедился, что фамильный портрет не лгал, – этот субъект действительно Баскервиль. Он был сыном Роджера Баскервиля, младшего брата сэра Чарльза, который, подмочив себе репутацию, бежал в Южную Америку, где, по некоторым сведениям, умер холостяком. Но на самом деле он был женат и произвел на свет ребенка, этого самого Стейплтона, чье настоящее имя совпадает с именем отца. Тот женился на Берил Гарсиа, одной из красавиц Коста-Рики, растратил казенные деньги, изменил фамилию на Ванделёр и бежал в Англию, где на востоке Йоркшира основал школу. Идея эта осенила его после знакомства по пути на родину с преподавателем, больным чахоткой, профессиональные знания которого принесли задуманному предприятию успех. Однако педагог по фамилии Фрейзер умер, школа постепенно растеряла репутацию и докатилась до полнейшего позора. Ванделёры сочли за благо поменять фамилию на Стейплтон, и глава семьи, вместе с жалкими крохами былого состояния, планами на будущее и страстью к энтомологии, отправился на юг Англии. Я узнал в Британском музее, что он в своей области признанный авторитет и, живя в Йоркшире под фамилией Ванделёр, впервые описал некую бабочку, которую назвали в его честь.

Теперь пора перейти к тому этапу его жизни, который оказался для нас столь интересен. Стейплтон, очевидно, навел справки и обнаружил, что мог бы завладеть богатым имением, а препятствуют этому только две человеческие жизни. Когда он прибыл в Девоншир, четкого плана у него, наверное, не было, но, судя по тому, что жене была отведена роль сестры, он с самого начала задумал недоброе. Он явно собрался использовать ее в качестве приманки, хотя детали интриги еще предстояло уточнить. Конечной целью было обладание Баскервиль-Холлом, ради чего он был готов применить самые крайние средства и пойти на любой риск. Первым шагом было обосноваться как можно ближе к вотчине предков, вторым – завести дружбу с сэром Чарльзом и соседями.

Баронет сам поведал ему предание о собаке и тем предуготовил свою смерть. Стейплтон (буду и дальше так его называть) знал, что у старика больное сердце и от испуга он может скончаться. Это он выведал у доктора Мортимера. Он слышал также, что сэр Чарльз суеверен и всерьез относится к мрачной семейной легенде. В изобретательном мозгу Стейплтона тут же родился замысел, как расправиться с баронетом и притом избежать подозрений в убийстве.

Измыслив идею, он начал очень ловко ее осуществлять. Заурядный интриган удовольствовался бы обычной злобной собакой, но Стейплтону пришло гениальное озарение: при помощи искусственных средств превратить ее в исчадие ада. Собаку он купил в Лондоне на Фулэм-роуд, у торговцев Росса и Манглза. Выбрал самую сильную и свирепую, привез в поезде северодевонской линии и прошагал с ней немалый путь по верещатникам, чтобы втайне привести домой. Охотясь за насекомыми, он уже проложил путь вглубь Гримпенской трясины и там нашел для собаки безопасное укрытие. Поселил ее в конуре и стал ждать удобного случая.