Знак четырех. Собака Баскервилей - [83]

К нам приближался человек: виднелся тускло-красный огонек сигары. В свете луны я разглядел щеголеватую одежду и бойкую походку натуралиста. Заметив нас, он остановился, но затем подошел ближе.

– О доктор Ватсон, никак это вы? Вот уж кого не ожидал встретить на пустоши в такой поздний час. О боже, что там? С кем-то случилось несчастье? Нет… только не говорите, что это наш друг сэр Генри!

Обежав меня, Стейплтон склонился над мертвецом, с присвистом втянул воздух и выронил из пальцев сигару.

– Кто… кто это? – с трудом выговорил он.

– Селден – тот самый беглец из Принстонской тюрьмы.

Стейплтон смертельно побледнел, но отчаянным усилием постарался спрятать свое удивление и разочарование. Он пристально оглядел нас с Холмсом.

– Боже! Вот так история! Отчего он умер?

– Похоже, сломал себе шею при падении со скалы. Мы с другом прогуливались по пустоши и услышали крик.

– Я тоже слышал крик. Потому и поспешил сюда. Я беспокоился за сэра Генри.

– Почему именно за него? – вырвалось у меня.

– Потому что я пригласил его в гости. Был удивлен, что он не пришел, а тут эти крики, вот я и испугался. Кстати… – Стейплтон бросил взгляд на меня, потом на Холмса. – Не послышалось ли вам чего-нибудь еще, кроме крика?

– Нет, – ответил Холмс. – А вам?

– Нет.

– Тогда почему вы спросили?

– Ну, вы же знаете истории, которые рассказывает деревенский люд – про собаку и прочее. Говорят, по ночам на пустоши раздается ее вой. Я и подумал, не слышал ли кто сегодня что-то подобное.

– Ничего похожего мы не слышали, – заверил я.

– И как вы объясняете смерть этого несчастного?

– Скорее всего, он тронулся умом от тревог и лишений. В припадке безумия стал метаться по пустоши, случайно свалился со скалы и сломал себе шею.

– Разумнее ничего не придумаешь. – Стейплтон вздохнул – как мне показалось, с облегчением. – А вы что об этом думаете, мистер Шерлок Холмс?

Мой друг отвесил поклон:

– Скоро же вы меня опознали.

– Мы все ждали вас с тех самых пор, когда здесь появился доктор Ватсон. Вы подоспели как раз к трагедии.

– В самом деле. Не сомневаюсь, версия моего друга объясняет все факты. Я не смогу отделаться от неприятных воспоминаний, когда буду завтра возвращаться в Лондон.

– Вот как, вы завтра уезжаете?

– Да, собираюсь.

– Надеюсь, за время визита вам удалось хоть немного прояснить события, над которыми мы ломаем голову?

Холмс пожал плечами:

– Такого не бывает, чтобы все расследования завершались успехом. Сыщику требуются факты, а не легенды и байки. С этим случаем мне не повезло.

Мой друг говорил беспечным и самым искренним тоном. Стейплтон не спускал с него внимательного взгляда. Потом он повернулся ко мне:

– Я бы предложил, чтобы мы отнесли беднягу ко мне, но не вправе так пугать сестру. Думаю, если мы прикроем чем-нибудь лицо, тело пролежит в сохранности до утра.

Так мы и сделали. Отвергнув приглашение Стейплтона, мы с Холмсом оставили натуралиста в одиночестве и отправились в Баскервиль-Холл. Оглядываясь, я видел медленно бредущую по простору пустоши фигуру и черное пятно на серебристом косогоре, где лежал человек, встретивший здесь свою страшную кончину.

– Наконец-то мы близки к цели, – сказал Холмс, когда мы шли по пустоши. – Но каково самообладание! Чего ему стоило не выдать себя, когда он с изумлением узнал, что жертвой его козней пал не тот, против кого он злоумышлял. Я уже говорил вам в Лондоне, Ватсон, и повторю сейчас: в первый раз мы встречаемся со столь достойным противником.

– Мне досадно, что он вас увидел.

– Я тоже вначале подосадовал. Но ничего не поделаешь.

– Как вы думаете, теперь, узнав о вас, он изменит свои планы?

– Это либо заставит его действовать осторожней, либо подтолкнет к отчаянным шагам. Хитроумным преступникам такое свойственно: они слишком верят в себя и рассчитывают, что мы поддались на их обман.

– Почему бы сразу его не арестовать?

– Дорогой Ватсон, вы по природе человек действия. Инстинкты всегда подталкивают вас к решительным мерам. Ну предположим, возьмем мы его сегодня же под стражу – и что нам это даст? В чем мы сможем его обвинить? В том-то и состоит чертовская хитрость! Будь его сообщником человек, мы бы нашли какие-то улики, а что толку предъявить миру большую собаку? Разве она поможет накинуть веревку на шею ее хозяина?

– По-моему, у нас достаточно доказательств.

– У нас нет даже тени доказательств – ничего, кроме предположений и домыслов. В суде над нами посмеются, если мы явимся с подобной историей и подобными уликами.

– Но как же смерть сэра Чарльза?

– Найден мертвым, повреждений на теле нет. Мы оба знаем, что он умер от испуга, знаем также, чего он испугался; но как объяснить это дюжине трезвомыслящих присяжных? Какие улики оставила собака? Где следы клыков? Конечно, мы понимаем, что собака не станет кусать мертвое тело, а сэр Чарльз умер раньше, чем зверь его настиг. Но все нужно будет доказать, а нам это не под силу.

– А то, что произошло сегодня?

– Та же история. Опять нет прямой связи между собакой и смертью жертвы. Мы даже не видели собаки. Мы ее слышали, но как доказать, что она гналась за этим человеком? И полное отсутствие мотива. Нет, дружище, мы должны примириться с тем, что к обвинению не готовы; нужно собрать доказательства, чего бы это ни стоило.