Знак четырех. Собака Баскервилей - [76]

– Я имею удовольствие быть знакомым с вашим батюшкой, – проговорил я.

Начал я неуклюже, и дама сразу дала мне это понять.

– Между мной и моим отцом нет ничего общего, – сказала она. – Я ему ничем не обязана, и его друзья для меня никто. На его попечении меня ждала бы голодная смерть, и выжила я только благодаря покойному сэру Чарльзу Баскервилю и некоторым другим доброхотам.

– Именно о покойном сэре Чарльзе Баскервиле я и пришел поговорить.

На лице женщины ярче проступили веснушки.

– Что вы хотите от меня узнать? – спросила она, нервно постукивая пальцами по клавишам пишущей машинки.

– Вы ведь были с ним знакомы?

– Я уже сказала, что многим обязана его доброте. Если я сейчас способна себя содержать, то в основном благодаря тому, что он проявил участие к моей несчастной судьбе.

– Вы вели с ним переписку?

Во вскинутых на меня ореховых глазах загорелся злой огонек.

– Чего ради вы задаете эти вопросы? – бросила она.

– Цель – избежать публичного скандала. Лучше ограничиться разговором с глазу на глаз, чем допустить, чтобы в дело вмешались посторонние.

Женщина, по-прежнему очень бледная, молчала. Наконец она подняла на меня взгляд, в котором читалась дерзость и даже вызов.

– Ладно, я отвечу. Спрашивайте.

– Вы вели переписку с сэром Чарльзом?

– Я писала ему раз или два, чтобы поблагодарить за щедрость и деликатность.

– Вы помните, когда были посланы эти письма?

– Нет.

– Вы с ним встречались?

– Да, раз или два, когда он бывал в Кум-Трейси. Он был очень замкнутым человеком и предпочитал творить добро негласно.

– Но если вы с ним редко виделись и редко обращались с письмами, как оказалось, что он был настолько посвящен в ваши дела, чтобы оказывать вам благодеяния, о которых вы говорите?

Ответ не вызвал ни малейших затруднений.

– Есть несколько джентльменов, которые знают мою печальную историю и объединились, чтобы мне помочь. Один из них – мистер Стейплтон, сосед и близкий друг сэра Чарльза. Он был бесконечно добр, и именно от него сэр Чарльз узнавал о моих обстоятельствах.

Зная, что сэр Чарльз Баскервиль несколько раз прибегал к посредничеству Стейплтона в делах благотворительности, я был склонен ей поверить.

– Случалось ли вам в письме просить сэра Чарльза о встрече? – продолжал я.

Миссис Лайонз снова вспыхнула от гнева:

– Сэр, этот вопрос выходит за всякие рамки.

– Простите, мадам, но я вынужден его повторить.

– Тогда я отвечу: конечно нет.

– А как насчет дня смерти сэра Чарльза?

Румянец мгновенно поблек, лицо снова сделалось мертвенно-бледным. Пересохшие губы прошептали «нет», которое я уловил скорее зрением, чем слухом.

– Несомненно, память вас подвела, – продолжил я. – Могу даже процитировать отрывок из вашего письма. Там сказано: «Молю, молю Вас как джентльмена: сожгите это письмо и будьте в десять у калитки».

Мне показалось, миссис Лайонз лишилась сознания, но она усилием воли овладела собой.

– Неужели не осталось на свете джентльменов? – с трудом выговорила она.

– Зря вы плохо думаете о сэре Чарльзе. Он сжег письмо. Но иногда даже сгоревшие письма можно прочитать. Теперь вы признаете, что это ваше письмо?

– Да, мое! – выкрикнула женщина, изливая в потоке слов всю свою душу. – Его написала я. К чему скрывать? Мне нечего стыдиться. Я ждала от сэра Чарльза помощи. Верила, что, поговорив со мной, он мне поможет, поэтому и просила о встрече.

– Но почему в такой час?

– Я только-только узнала, что назавтра он уезжает в Лондон и вернется, быть может, через несколько месяцев. А раньше я прийти не могла.

– Но зачем назначать встречу у калитки, а не в доме?

– Вы считаете, женщина может одна, в такой час, явиться домой к холостому мужчине?

– И что случилось, когда вы туда пришли?

– Я не пошла.

– Миссис Лайонз!

– Я не пошла, клянусь всем, что свято. Изменились обстоятельства, и я не пошла.

– Что же случилось?

– Это мое личное дело. Не могу сказать.

– Итак, вы признаете, что назначили встречу сэру Чарльзу в тот час и на том месте, где его постигла смерть, но отрицаете, что пошли на эту встречу.

– Верно.

Снова и снова я задавал вопросы, но ничего иного не услышал.

– Миссис Лайонз, – сказал я в завершение этого долгого и безрезультатного разговора, – отказываясь поведать начистоту все, что вам известно, вы берете на себя слишком большую ответственность и можете оказаться в ложном положении. Если мне придется обратиться в полицию, вы убедитесь, что серьезно себя скомпрометировали. Если вы ни в чем не повинны, почему сначала отрицали, что отправили в тот день записку сэру Чарльзу?

– Я боялась, что мой поступок будет ложно истолкован и разразится скандал.

– А почему вы настаивали, чтобы сэр Чарльз уничтожил письмо?

– Если вы его читали, то сами знаете.

– Я не утверждал, что прочел письмо полностью.

– Но вы его процитировали.

– Я процитировал постскриптум. Как я говорил, письмо сгорело и прочитать удалось не все. Спрошу еще раз: почему вы так настаивали, чтобы сэр Чарльз уничтожил письмо, которое получил в день своей смерти?

– Это мое личное дело.

– Тем больше у вас причин избегать публичного расследования.

– Ладно, скажу. Если вы слышали о моей печальной истории, то знаете, что я опрометчиво вступила в брак и имею причины сожалеть об этом.