Знак четырех. Собака Баскервилей - [75]

– Значит, он точно там был?

– Надо полагать, сэр, если еду не забрал тот, другой.

Не донеся до рта кофейную чашку, я опустил ее на стол и уставился на Бэрримора.

– Выходит, вам известно про другого человека?

– Да, сэр, на пустоши есть другой человек.

– Вы его видели?

– Нет, сэр.

– Тогда откуда вы про него знаете?

– О нем мне рассказал Селден, с неделю назад или больше. Этот второй тоже прячется, но, судя по всему, он не каторжник. Не нравится мне это, доктор Ватсон, – честно сказать, сэр, очень мне это не нравится. – В тоне Бэрримора прозвучало серьезное волнение.

– Послушайте, Бэрримор, что я скажу. В этом деле я не руководствуюсь ничем, кроме интересов вашего хозяина. И приехал я с единственной целью ему помочь. Скажите откровенно: что именно вам не нравится?

Бэрримор заколебался, словно бы раскаиваясь, что проговорился, или не зная, как выразить словами свои чувства.

– Да все это, сэр, что там творится, – воскликнул он наконец, указывая на исхлестанное дождем окно, откуда видна пустошь. – Что-то недоброе там готовится, какие-то черные дела, клянусь вам! От души бы порадовался, сэр, если бы увидел, как сэр Генри уезжает обратно в Лондон!

– Но что же вас тревожит?

– Вспомните о смерти сэра Чарльза! Нехорошая история, что бы там ни говорил коронер. А ночные шумы на пустоши? Ни один человек не сунется туда после наступления темноты, даже если ему заплатят. А чужак, который там прячется, за чем-то следит и чего-то выжидает? Чего он ждет? Что все это значит? Это не сулит ничего доброго тому, кто носит имя Баскервиль, и поэтому я мечтаю о том дне, когда передам все эти заботы новым слугам сэра Генри.

– Но насчет чужака. Скажите, что вы о нем знаете? Что рассказывал Селден? Выяснил он, где этот чужак прячется и чем занимается?

– Селден видел его раз или два, но он таится и ничего о себе не выдает. Вначале Селден думал, что он из полиции, но скоро убедился, что этот человек замыслил что-то свое. По словам Селдена, его можно принять за джентльмена, но чем он занимается, выяснить не удалось.

– А где он живет, Селден не говорил?

– В какой-то из древних каменных хаток на склоне, где обитали первобытные люди.

– А где берет еду?

– Селден узнал, что ему прислуживает парнишка, который приносит все необходимое. Наверняка ходит за этим в Кум-Трейси.

– Отлично, Бэрримор. Позднее мы еще вернемся к этому разговору.

Когда за дворецким закрылась дверь, я подошел к темному окну: по ту сторону туманного стекла мчали по небу облака, метались под ветром тени ветвей. В такую ночь неуютно и дома – каково же тем, кто обитает в каменной хатке на пустоши? До чего же сильной должна быть ненависть, которая привела человека в подобную погоду в подобное место? И какие цели, столь важные для него, он преследует? Казалось, там, в хатке на пустоши, сходятся все нити загадки, которая неотступно меня тревожила. Я поклялся себе завтра же сделать все, что в человеческих силах, чтобы добраться до сердцевины тайны.

Глава XI Человек на холме

В отрывке из дневника, составившем предыдущую главу, я довел рассказ до восемнадцатого октября – даты, с которой странные события начали стремительно приближаться к жуткой развязке. Все, что случилось в последующие несколько дней, неизгладимо отпечаталось в моей памяти, и в ходе пересказа мне не потребуется обращаться к заметкам, которые относятся к тому времени. Начну с дня, который последовал за двумя важными открытиями. Первое: что миссис Лора Лайонз из Кум-Трейси написала сэру Чарльзу, назначив ему встречу в тот самый день и час, когда его постигла смерть. И второе: что наблюдатель, живущий на пустоши, ютится в одной из каменных хаток на склоне холма. Если, располагая этими фактами, я не проясню хотя бы отчасти эту темную историю, останется винить только собственную глупость или робость.

Доктор Мортимер засиделся с баронетом за картами допоздна, лишив меня возможности поведать ему о том, что стало известно накануне вечером о миссис Лайонз. Однако за завтраком я поделился с баронетом своим открытием и спросил, желает ли он сопровождать меня в Кум-Трейси. Сперва он горел желанием, но, поразмыслив, мы решили, что будет больше проку, если я поеду один. Чем церемоннее будет устроен наш визит, тем меньше мы получим полезных сведений. Поэтому я, не без угрызений совести, оставил сэра Генри дома и выехал на новые розыски один.

В Кум-Трейси я велел Перкинсу придержать лошадей и принялся наводить справки о даме, которую собирался допросить. Найти ее жилье оказалось нетрудно, поскольку оно было расположено в центре и на видном месте. Горничная без церемоний повела меня в гостиную, где дама, сидевшая за пишущей машинкой «ремингтон», вскочила с места и одарила гостя приветливой улыбкой. Однако, не узнав во мне знакомого, она поскучнела, вновь опустилась на стул и осведомилась о цели моего прихода.

Первым, на что я обратил внимание, разглядывая миссис Лайонз, была ее поразительная красота. Глаза и волосы густого светло-карего цвета; щеки хотя и в веснушках, однако же окрашенные изысканным, нежным румянцем из самой сердцевины желтой розы, какой встречается у брюнеток. Первым, что я испытал, повторяю, было восхищение. Но далее мой настрой сменился на критический. В лице женщины прослеживалась легкая неправильность, грубоватость выражения: может, тяжелый взгляд, а может – расплывчатый рот, делавший ее красоту несовершенной. Но эти мысли, разумеется, пришли позднее. В тот миг я сознавал только, что нахожусь в присутствии очень красивой женщины и она спрашивает, что меня к ней привело. И только тут мне стало понятно, насколько щекотлива миссия, которую я на себя взял.