Знак четырех. Собака Баскервилей - [73]

– Бэрримор держит на нас обиду, – объяснил он. – Думает, с нашей стороны было нечестно охотиться за его шурином, ведь тайна была выдана нам добровольно.

Дворецкий стоял перед нами бледный, но с очень уверенным видом.

– Возможно, сэр, я был слишком дерзок, – сказал он. – В таком случае прошу прощения. Но я был очень удивлен, когда услышал, как вы, джентльмены, возвращались домой под утро, и узнал, что вы гонялись за Селденом. У бедняги и так хватает бед, чтобы еще и я пускал охотников по его следу.

– Если бы вы и вправду выдали секрет добровольно, это было бы совсем другое дело, – возразил баронет, – но это мы вас принудили – а точнее, не вас, а вашу жену. Вам было не отвертеться.

– Я никак не думал, что вы воспользуетесь моей откровенностью, сэр, вот уж не думал.

– Этот человек опасен для общества. По пустоши разбросаны одинокие дома, а этот тип способен на что угодно. Достаточно на него посмотреть, чтобы убедиться. Вот, к примеру, жилье мистера Стейплтона оборонить некому, кроме него самого. Пока Селдена не посадят под замок, всем местным будет грозить опасность.

– Да не полезет он ни в какие дома, сэр. Чем угодно клянусь. Он больше никого в Англии не потревожит. Заверяю вас, сэр Генри, почти все уже готово для отъезда в Южную Америку; несколько дней – и он будет в пути. Бога ради, сэр, не выдавайте полиции, что он все еще на пустоши. Его больше здесь не ищут, он сможет затаиться до дня отплытия. Если вы на него донесете, у нас с женой будут неприятности. Умоляю, сэр, не говорите ничего полиции.

– Что скажете, Ватсон?

Я пожал плечами:

– Убравшись за границу, он снимет лишнее бремя с налогоплательщиков.

– А если до отъезда он кого-нибудь ограбит?

– Нет, сэр, он же не спятил с ума. Мы приносим на пустошь все, что ему нужно. Совершить преступление – значит выдать себя.

– Это верно, – согласился сэр Генри. – Ладно, Бэрримор…

– Благослови вас Господь, сэр, спасибо от всего сердца! Если его снова арестуют, моя бедная жена этого не переживет.

– Похоже, Ватсон, мы теперь соучаствуем в укрывательстве преступника? Но после того, что мы слышали, – как его сдать в полицию? Так что дело решено. Ладно, Бэрримор, можете идти.

Бормоча слова благодарности, дворецкий направился было к двери, но заколебался и вернулся.

– Вы были так добры к нам, сэр, что мне хотелось бы ответить вам тем же. Мне кое-что известно, сэр Генри. Наверно, не следовало так долго молчать, но, когда я об этом узнал, следствие давно было закончено. До сих пор я ни единой живой душе не сказал ни слова. Речь идет о смерти бедного сэра Чарльза.

Мы с баронетом вскочили на ноги.

– Вам известно, как он умер?

– Нет, сэр, этого я не знаю.

– Что же тогда?

– Я знаю, зачем он в такой поздний час пошел к калитке. У него была встреча с женщиной.

– С женщиной? У него?

– Да, сэр.

– И как ее зовут?

– Имени я вам не назову, сэр, но могу назвать инициалы. Ее инициалы – Л. Л.

– Откуда вы это узнали, Бэрримор?

– Ваш дядя тем утром получил письмо. Вообще-то, писем ему поступало видимо-невидимо, он со многими общался и был известен своей добротой, поэтому к его помощи охотно прибегали все, кто попал в беду. Но в то утро так уж получилось, что письмо пришло всего одно, и, понятно, я обратил на него особое внимание. Послано из Кум-Трейси, адрес написан женской рукой.

– Ну и?..

– Больше я об этом письме не думал, не вспомнил бы и сейчас, если бы не жена. Около месяца назад она прибиралась в кабинете сэра Чарльза (после его смерти там ни к чему не прикасались) и нашла на решетке в камине сожженное письмо. Большая часть его рассыпалась, но самый конец страницы уцелел, и надпись, черную на сером, можно было различить. Мы решили, это постскриптум в конце письма. Там говорилось: «Молю, молю Вас как джентльмена: сожгите это письмо и будьте в десять у калитки». Внизу стояли инициалы: «Л. Л.»

– Вы сохранили этот обрывок?

– Нет, сэр, он рассыпался у нас в руках.

– Не получал ли сэр Чарльз других посланий, написанных тем же почерком?

– Я не особенно присматривался к его письмам, сэр. А это заметил только потому, что оно случайно пришло одно.

– И вы не догадываетесь, кто эта Л. Л.?

– Нет, сэр. Я знаю об этом не больше вашего. Но думаю, когда вы найдете эту леди, мы приблизимся к разгадке смерти сэра Чарльза.

– Не понимаю, Бэрримор, как вы могли скрывать такие важные сведения.

– В то время, сэр, у нас самих начались неприятности. И опять же, сэр, мы оба очень любили сэра Чарльза, ведь он для нас столько сделал. Разве мы помогли бы нашему бедному хозяину, если бы стали копаться в этой истории? Когда в деле замешана дама, надобен такт. Даже лучшие из нас…

– Вы подумали, что может пострадать его репутация?

– Я подумал: добра от этой истории не жди. Но вы добры к нам, сэр, и мне показалось, нечестно будет утаивать от вас то, что я знаю об этом деле.

– Отлично, Бэрримор, можете идти.

Когда дворецкий вышел, сэр Генри обратился ко мне:

– Ну, Ватсон, что вы думаете об этом новом луче света?

– По-моему, тьма сделалась еще гуще, чем прежде.

– Согласен. Но если мы отыщем эту Л. Л., дело существенно прояснится. Все же мы немного продвинулись. Знаем теперь, кто может приоткрыть нам глаза, осталось только ее найти. Что нам делать дальше, как вы думаете?