Знак четырех. Собака Баскервилей - [72]

Мне хотелось отправиться туда и поискать этот тор, но он находился довольно далеко, а баронету все еще не давали покоя таинственные звуки, напомнившие о темных страницах истории его семейства, и он не был расположен к новым приключениям. Он не видел одинокой фигуры на торе и не испытывал того волнения и любопытства, какие внушили мне этот таинственный незнакомец и его поза властителя. „Стража, скорее всего, – решил баронет. – С тех пор как каторжник сбежал, ее на пустоши видимо-невидимо“. Может, это и верно, но я бы хотел подтверждений. Сегодня мы собираемся сообщить принстаунской охране, где искать их беглого подопечного, но какой это был бы триумф, если бы мы сами его схватили и вернули по принадлежности! На этом завершаются похождения минувшей ночи, и, мой дорогой Холмс, вы должны признать, что с составлением отчета я справился на отлично. Понятно, что бо́льшая часть рассказа не имеет отношения к делу, и все же я убежден: лучше снабдить вас всеми фактами, чтобы вы сами судили, какие из них пригодятся при расследовании. Кое-чего мы определенно добились. Что касается Бэрриморов, мы установили причины их поведения, и это очень прояснило ситуацию. Однако верещатники с их тайнами и непонятными обитателями по-прежнему для нас непостижимы. Быть может, в следующем отчете я смогу пролить свет и на них. Лучше всего было бы, если бы вы смогли выбраться к нам».

Глава X Выдержка из дневника доктора Ватсона

До сих пор я мог цитировать отчеты, которые поначалу отправлял Шерлоку Холмсу. Но дальше строить таким образом рассказ не удастся, и я вынужден снова обратиться к своим воспоминаниям, а также к дневнику, который в то время вел. Несколько выдержек из него возвратят меня к сценам, которые подробно и неизгладимо запечатлелись в моей памяти. Начну с утра, следующего за ночью, когда мы безуспешно охотились за каторжником и наблюдали на пустоши еще кое-что необычное.

16 октября. Пасмурный туманный день с моросящим дождем. Дом осажден клубящимися облаками, временами они расходятся, обнажая унылые изгибы вересковой пустоши с тонкими серебряными прожилками по склонам холмов; мокрые бока далеких валунов сияют под упавшим на них светом. Меланхолия царит и снаружи, и внутри. Баронету не по себе после того, что он пережил ночью. У меня самого сердце тоже не на месте, я ощущаю угрозу, неослабевающую угрозу, которая еще страшнее оттого, что я не знаю, в чем она состоит.

Но разве эти ощущения неоправданны? Припомним цепочку событий, которые свидетельствуют, что вокруг нас вершится игра каких-то зловещих сил. Смерть предыдущего хозяина Холла, в точном соответствии с фамильной легендой, новые и новые сообщения от селян, которые видели на пустоши непонятную тварь. Дважды я собственными ушами слышал отдаленные звуки, похожие на собачий вой. Происходит нечто вне рамок обычных законов природы? Невероятно, просто исключено. Не допускаю и мысли о призрачной собаке, которая оставляет вполне материальные следы лап и оглашает воем всю окрестность. Суеверию могут поддаться Стейплтон и Мортимер, но не я: уж в здравом-то смысле мне не откажешь. Поверить в такие басни – значит опуститься на уровень простых селян, которым просто дьявольской собаки маловато, подавай им еще и адское пламя из пасти и глаз. Холмс не стал бы выслушивать подобные фантазии, а я действую от его имени. Но факты остаются фактами, и я дважды слышал на пустоши загадочные стенания. Предположим, там в самом деле бродит гигантская собака – это многое бы объяснило. Но тогда где она прячется, чем кормится, откуда взялась, почему никто не видит ее днем? Надо признаться, естественное толкование событий представляется не более правдоподобным, чем сверхъестественное. А помимо собаки не следует забывать о происшествиях в Лондоне: бородач в кэбе, письмо с предостережением сэру Генри. Уж тут-то мы имели дело с реальностью, но автор письма мог быть как врагом, так и другом, заботившимся о безопасности баронета. Где сейчас этот друг или враг? Остался в Лондоне или последовал за нами сюда? Что, если… что, если это незнакомец, которого я видел на вершине тора?

Правда, он показался мне только мельком, и все же кое в чем я готов поклясться. Он не из тех, кого я здесь встречал, а я знаком теперь со всеми соседями. Этот человек намного выше Стейплтона и намного сухощавее Фрэнкленда. Это мог быть Бэрримор, но тот оставался в доме и уж точно за нами не пошел. Кто-то наблюдает за каждым нашим шагом, как было и в Лондоне. Соглядатай от нас не отвязался. Если мне удастся поймать этого человека, тогда, наверное, наша жизнь станет куда легче. Этой задаче я и должен всецело себя посвятить.

Моим первым побуждением было поведать сэру Генри о своих планах. Но, трезво поразмыслив, я решил от всех таиться и играть в свою игру один. Сэр Генри сделался молчалив и рассеян. Болотный голос удивительным образом подействовал на его нервы. Не стану множить его тревоги, а лучше положусь на собственные силы.

Утром после завтрака произошла небольшая сцена. Бэрримор попросил позволения поговорить с сэром Генри, и они ненадолго уединились в кабинете. Сидя в бильярдной, я не раз слышал, как повышались голоса, и не обманывался насчет того, о чем идет разговор. Наконец баронет открыл дверь и позвал меня.