Знак четырех. Собака Баскервилей - [70]

– Вот он! – крикнул я.

– Нет-нет, сэр, там ничего нет! – прервал меня дворецкий. – Уверяю вас, сэр…

– Поводите свечой из стороны в сторону, Ватсон! – воскликнул баронет. – Видите, та, другая, дергается тоже? Признавайтесь, мерзавец! Что это за заговор и кто ваш сообщник?

Дворецкий смотрел вызывающе.

– Это мое дело, а не ваше. Не стану говорить.

– Тогда я с этой самой минуты отказываю вам от места.

– Очень хорошо, сэр. Раз надо, так надо.

– Вы не просто уходите, вы уходите с позором. Черт, да как вы со стыда не сгорите! Ваша семья больше века жила под этой крышей, рядом с моей, и вот оказывается, что вы плетете против меня какую-то темную интригу.

– Нет-нет, сэр, не против вас!

Это произнес женский голос: в дверях возникла миссис Бэрримор, еще более бледная и испуганная, чем ее муж. Грузная фигура в шали и юбке показалась бы комичной, если бы не буря чувств на лице.

– Нас выгоняют, Элайза. Все кончено. Собирай вещи, – сказал дворецкий.

– Ах, Джон, Джон, довела я тебя до беды! Это моя вина, сэр Генри… моя, и больше ничья. Он сделал это только ради меня, потому что я его попросила.

– Тогда признавайтесь! Что все это значит?

– Там, на пустоши, погибает с голоду мой брат. Разве можем мы допустить, чтобы он умер прямо у наших ворот? Свеча означает, что для него готова еда, а ответный огонек показывает, куда ее принести.

– Значит, ваш брат…

– Беглый каторжник, сэр… Селден, преступник.

– Это правда, сэр, – вмешался Бэрримор. – Я сказал, что это не моя тайна и я должен молчать. Но теперь вы все слышали и знаете, что если заговор и был, то не против вас.

Так вот чем объяснялись тайные ночные походы и свет в окне! Мы с сэром Генри изумленно уставились на женщину. Возможно ли, чтобы в жилах этой бесстрастной, респектабельной особы текла та же кровь, что у преступника, чье имя гремит по всей округе?

– Да, сэр, моя фамилия – Селден, и он мой младший брат. Его избаловали в детстве, потакали во всем, и он вообразил, будто он пуп земли и все ему дозволено. Когда подрос, связался с дурной компанией и совсем сбился с пути, разбил материнское сердце и запятнал доброе имя семьи. Одно преступление за другим – дошло до того, что лишь милость Божья спасла его от эшафота; но для меня, сэр, он все тот же мальчуган в кудряшках, которого я нянчила и развлекала, как полагается старшей сестре. Потому-то, сэр, он и бежал из тюрьмы. Знал, что я здесь и мы не откажем ему в помощи. Притащился как-то ночью, усталый, голодный, погоня по пятам, и что нам было делать? Впустили его, накормили и обогрели. Потом вернулись вы, сэр, и брат решил, что на пустоши ему будет спокойней всего переждать, пока не уляжется тревога, вот он и затаился. Но каждую вторую ночь мы узнаем, на месте ли он, а когда он откликнется на свет свечи, муж относит ему хлеб и мясо. Каждый день мы надеемся, что он куда-нибудь убрался, но, пока он здесь, мы не можем его бросить. Вот вам вся правда как на духу, и знайте: если есть на ком грех, то не на моем муже, а на мне, а он все это делал ради меня.

Слова женщины прозвучали так взволнованно и искренне, что невозможно было им не поверить.

– Это правда, Бэрримор?

– Да, сэр Генри. Все до единого слова.

– Что ж, не могу осудить вас за то, что вы защищали свою жену. Забудьте, что я вам сказал. Возвращайтесь оба к себе, а утром мы обсудим это дело подробней.

Когда супруги ушли, мы снова выглянули в окно. Сэр Генри открыл его, и нам в лицо ударил холодный ночной ветер. Вдали, во мраке, по-прежнему светилась крохотная желтая точка.

– Как же он решается на такой риск? – заметил сэр Генри.

– Наверно, свет виден только отсюда.

– Скорее всего. Как вы думаете, он далеко?

– У Клефт-Тора, пожалуй.

– Не больше двух миль.

– Скорее, меньше.

– Наверняка недалеко, раз Бэрримор собирался отнести туда еду. И этот негодяй ждет у свечи. Черт возьми, Ватсон, пойду-ка я его поймаю!

Та же мысль пришла в голову и мне. Нельзя было сказать, что Бэрриморы нам доверились. Они открыли секрет под нашим давлением. Селден, негодяй, на котором клейма негде ставить, представлял опасность для общества и не заслуживал ни малейшей жалости. Мы только исполним свой долг, если вернем этого человека туда, где он никому не сможет причинить вред. Ведь он злодей, настоящий зверь, и, если мы будем сидеть сложа руки, вдруг кто-то поплатится жизнью за наше бездействие? К примеру, он может напасть на наших соседей Стейплтонов. Наверно, потому сэр Генри и замыслил эту авантюру.

– Я тоже пойду, – сказал я.

– Тогда возьмите револьвер и наденьте ботинки. Чем скорее мы отправимся, тем лучше, а то парень загасит свечу и будет таков.

Через пять минут мы вышли за порог, экспедиция началась. Мы продирались сквозь кусты, глухо завывал осенний ветер, шелестели опавшие листья. Ночной воздух пах сыростью и гнилью. На миг проглядывала луна, но небо застилали бегущие облака, и стоило нам выйти на пустошь, как заморосил дождь. Огонек впереди горел по-прежнему.

– Оружие у вас с собой? – спросил я.

– Охотничий хлыст.

– Действовать надо быстро, он ведь, говорят, человек отчаянный. Застанем его врасплох и обезвредим, чтобы он не успел оказать сопротивление.