Знак четырех. Собака Баскервилей - [74]

– Как можно скорее поставить в известность Холмса. Это та самая нить, которая ему требовалась. И я очень ошибаюсь, если мы не выманим его сюда.

Я тотчас отправился к себе и составил для Холмса отчет о наших утренних переговорах. Я понимал, что он в последнее время очень занят: в немногих кратких сообщениях с Бейкер-стрит не было ни отклика на мои отчеты, ни каких-либо инструкций. Несомненно, все его внимание было поглощено делом о шантаже. Однако новые факты должны были привлечь его интерес. Мне хотелось, чтобы Холмс был рядом.

17 октября. Весь день льет дождь, шуршит в плюще и капает с карнизов. Мне вспомнился каторжник – на холоде, среди голой неприютной пустоши. Бедняга! Каковы бы ни были его прегрешения, нынче он за них отчасти расплатился. Потом мои мысли обратились к другому человеку: лицо, мелькнувшее в окошечке кэба, силуэт на фоне лунного диска. Он тоже блуждает под этим потопом – незримый наблюдатель, человек тьмы? Вечером я надел ватерпруф и пустился в путь по размокшим верещатникам; в голове роились темные опасения, в лицо хлестал дождь, в ушах свистел ветер. Господь да убережет тех, кто скитается по большой трясине в ту пору, когда раскисли даже пригорки! Найдя черный тор, на вершине которого видел одинокого наблюдателя, я и сам обозрел со скалистой верхушки унылые волнистые низины. По их бурой поверхности гуляли в порывах ветра струи дождя; тяжелые темные тучи висели над самой землей, серыми завитками стелились по склонам причудливых холмов. Слева, в отдаленной ложбине, полускрытые дымкой, торчали над деревьями две тонкие башни Баскервиль-Холла. Других следов человеческого присутствия не было видно, если не считать доисторических хаток, которыми изобиловали склоны холмов. И нигде ни следа одинокого чужака, которого я видел в этом месте позавчерашней ночью.

На обратном пути меня настиг доктор Мортимер, кативший в догкарте по ухабистой дороге, которая ведет к отдаленной ферме Фаулмир. Он был к нам очень внимателен и почти каждый день посещал Холл – посмотреть, как у нас идут дела. Доктор настоял на том, чтобы подвезти меня домой. Он очень тревожился из-за своего спаниеля, который куда-то пропал. Собака забрела на пустошь и не вернулась. Я как мог его утешил, но мне вспомнился пони в Гримпенской трясине. Не думаю, что Мортимеру доведется снова увидеть своего песика.

– Кстати, Мортимер, – сказал я, пока мы тряслись на ухабах, – пожалуй, вам знакомы едва ли не все соседи, к которым можно добраться в вашем догкарте?

– Наверное, вообще все.

– Тогда не назовете ли мне женщину с инициалами Л. Л.?

Мортимер задумался.

– Не знаю, – протянул он наконец. – Правда, есть несколько цыганок и работниц, про которых не скажу, но в семьях фермеров и джентри нет ни одной женщины с такими инициалами. Хотя нет, погодите, – добавил он после паузы. – С инициалами Л. Л. есть Лора Лайонз, но она живет в Кум-Трейси.

– Кто она такая?

– Дочь Фрэнкленда.

– Что? Старого чудака Фрэнкленда?

– Именно. Она вышла замуж за художника по фамилии Лайонз, который приезжал сюда на этюды. Он оказался негодяем и бросил ее. Правда, насколько я слышал, вина лежит не только на нем. Отец девушки от нее отказался, потому что она вступила в брак без его позволения, но, вероятно, были и другие причины. Что старый мерзавец, что молодой – с обоими ей пришлось тяжело.

– На что она живет?

– Наверно, старый Фрэнкленд выплачивает ей содержание, но только мизерное, потому что у самого дела запутаны. Каковы бы ни были ее прегрешения, нельзя же было допустить женщину до худшего. История миссис Лайонз сделалась известна, кое-кто из соседей позаботился о том, чтобы у нее был честный заработок. Стейплтон, например, а также сэр Чарльз. Я тоже вложил какую-то малость. Мы помогли ей заняться машинописью.

Доктор поинтересовался, зачем мне эти сведения, но я сумел как-то отговориться: едва ли нам стоит с кем-либо откровенничать. Завтра утром поеду в Кум-Трейси, и если повидаюсь с этой сомнительной особой, миссис Лорой Лайонз, то по крайней мере один эпизод в этой цепи загадок получит объяснение. Я понемногу обретаю мудрость змия: когда Мортимер проявил особую настойчивость в расспросах, я осведомился между прочим, к какому типу он относит череп Фрэнкленда, так что весь остаток поездки разговор шел исключительно о краниологии. Годами живя бок о бок с Шерлоком Холмсом, хоть кое-что да усвоишь.

Чтобы завершить рассказ об этом непогожем и печальном дне, мне следует описать единственный эпизод, а именно недавний разговор с Бэрримором, давший мне в руки еще одну сильную карту, которую я в должное время разыграю.

Мортимер остался на обед, а потом они с баронетом пошли играть в экарте. Дворецкий принес мне в библиотеку кофе, и я воспользовался случаем задать ему несколько вопросов.

– Ну как ваш драгоценный родич: уехал или все еще скрывается на пустоши?

– Не знаю, сэр. Молю Бога, чтобы он убрался, от него у нас одни неприятности! В последний раз слышал о нем, когда относил еду, а было это три дня назад.

– Вы его видели в тот раз?

– Нет, сэр, но я снова там побывал и убедился, что еда исчезла.