Знак четырех. Собака Баскервилей - [61]

Внезапно мои мысли прервал топот за спиной, и кто-то громко окликнул меня по имени. Я обернулся, ожидая увидеть доктора Мортимера, но, к моему удивлению, преследователь не был мне знаком. Это был блондин на четвертом десятке, невысокий, тощий, гладко выбритый, с узким аскетическим лицом, в сером костюме и соломенной шляпе. В руке он нес зеленый сачок для ловли бабочек, на плече – жестяную коробку с ботаническими принадлежностями.

– Уверен, доктор Ватсон, вы простите мою дерзость, – отдуваясь, проговорил незнакомец, когда меня догнал. – Мы тут на верещатниках люди простые, формального представления ждать не привыкли. Наверно, вы слышали мое имя от нашего общего знакомого, доктора Мортимера. Я Стейплтон, из Меррипит-Хауса.

– О чем я и догадался, увидев сачок и коробку, поскольку знаю, что мистер Стейплтон – натуралист. Но вы-то как меня узнали?

– Я был у Мортимера, и он показал мне вас из окна кабинета, когда вы проходили мимо. А поскольку нам по пути, я решил вас догнать и представиться. Полагаю, сэр Генри прибыл в добром здравии?

– В отличном, спасибо.

– Мы все здесь очень боялись, что после прискорбной кончины сэра Чарльза новый баронет не захочет селиться в Баскервиль-Холле. Похоронить себя в глуши – для состоятельного человека настоящий подвиг, но надо ли объяснять, что значит такой поступок для нашей округи. Сэр Генри, полагаю, не подвержен суеверным страхам?

– Не думаю.

– Вы, конечно, слышали легенду об адской собаке, которая преследует семейство Баскервиль?

– Слышал.

– До чего же легковерны окрестные селяне – просто поразительно! Многие готовы присягнуть, будто видели на пустоши эту тварь. – Стейплтон улыбался, но по глазам было заметно, что эти слухи не кажутся ему таким уж вздором. – Легенда повлияла на воображение сэра Чарльза, и я убежден, что она и стала причиной его трагического конца.

– Но каким образом?

– Нервы у него были взвинчены, а тут какая-то собака – вот его больное сердце и не выдержало. Сдается мне, он на самом деле видел что-то похожее той ночью в тисовой алее. Я опасался подобного несчастья, потому что очень любил старика и знал о его сердечной болезни.

– Откуда?

– Мне сказал мой друг Мортимер.

– Так по-вашему, за сэром Чарльзом погналась какая-то собака и он умер от испуга?

– У вас есть другое объяснение?

– Я не делал пока что никаких выводов.

– А мистер Шерлок Холмс?

На мгновение я онемел, но по спокойному лицу и твердому взгляду своего спутника понял, что тот не хотел застичь меня врасплох.

– Глупо было бы делать вид, будто мы не знаем, кто вы такой, доктор Ватсон. Записки о вашем сыщике дошли и до нас, но вы не могли прославить его, а сами остаться в тени. Когда Мортимер сообщил мне вашу фамилию, он не скрыл, что вы тот самый доктор Ватсон. Ваше прибытие говорит о том, что делом заинтересовался сам мистер Шерлок Холмс, и мне, естественно, не терпится узнать, что он думает.

– Боюсь, я не смогу ответить на ваш вопрос.

– А нельзя ли осведомиться, намерен ли он оказать нам честь визитом?

– Сейчас он не может покинуть Лондон. Его вниманием полностью завладели другие дела.

– Как жаль! Он мог бы хоть немного развеять тьму. Но что касается ваших изысканий, я готов по первому требованию оказать вам любую посильную помощь. Если бы я знал, какие у вас имеются подозрения или как вы намерены вести расследование, я, быть может, уже сейчас сумел бы дать вам совет.

– Заверяю вас: единственная цель моего приезда – навестить моего друга сэра Генри и никакая помощь мне не требуется.

– Все правильно! – кивнул Стейплтон. – Осмотрительность никогда не помешает. Принимаю ваш упрек, мое вмешательство не имеет оправданий. Обещаю: впредь я даже речи об этом не заведу.

Мы дошли до места, где узкая травянистая тропа ответвлялась от дороги и, петляя, уходила вглубь верещатников. Справа возвышался крутой, усеянный валунами холм с древним гранитным карьером. Обращенный к нам склон высился темной стеной; в ее углублениях росли папоротник и ежевика. Над отдаленной вершиной тянулась серая струйка дыма.

– Небольшая прогулка по этой тропе – и мы в Меррипит-Хаусе, – сказал Стейплтон. – Если вы уделите мне часок, я с удовольствием познакомлю вас со своей сестрой.

Сперва я подумал, что пора возвращаться к сэру Генри, но тут же вспомнил про груду бумаг и счетов на столе у него в кабинете. Было понятно, что там от меня помощи никакой. А Холмс ясно указал, что я должен присмотреться к соседям, живущим на пустоши. Я принял приглашение Стейплтона, и мы свернули на боковую тропу.

– Поразительное это место – вересковая пустошь. – Стейплтон окинул взглядом волнистое зеленое море, из которого всплесками пены взметались зазубренные вершины утесов. – Ее можно рассматривать бесконечно. Трудно представить, сколько она таит удивительных тайн. Бескрайняя, бесплодная и такая загадочная пустыня.

– Но вы ведь ее хорошо изучили?

– Я здесь живу всего два года. Для местных я новичок. Мы прибыли чуть позднее сэра Чарльза. Но, будучи натуралистом, я исследовал каждую кочку и теперь могу считаться знатоком, с которым мало кто сравнится.

– Это стоило вам большого труда?

– Очень большого. Возьмем, к примеру, обширную равнину к северу, утыканную причудливыми утесами. Как на ваш взгляд, есть там что-нибудь необычное?