Знак четырех. Собака Баскервилей - [47]

– Мистер Холмс, это были лапы гигантской собаки!

Глава III Загадка

Признаюсь, от этих слов у меня по спине пробежал мороз. Голос доктора дрогнул, выдавая, что и сам он потрясен сказанным. Холмс резко подался вперед, глаза его загорелись холодным блеском – как бывало всегда, когда он испытывал острый интерес.

– Вы их видели?

– Так же отчетливо, как вижу вас.

– И промолчали?

– Что толку, если бы и сообщил?

– Как получилось, что больше никто их не видел?

– Следы находились ярдах в двадцати от тела, никому и в голову не пришло туда глянуть. Я бы и сам не обратил внимания, если бы не знал легенду.

– По пустоши бродит много пастушьих собак?

– Конечно, но тут они ни при чем.

– Говорите, эта была большая?

– Огромная.

– Но к телу она не приближалась?

– Нет.

– Какая в ту ночь была погода?

– Сырая и промозглая.

– Но дождя не было?

– Нет.

– Что собой представляет эта аллея?

– Два ряда тисовой изгороди, плотной и непролазной, двенадцать футов в высоту. Посередине дорожка шириной футов восемь.

– А между изгородью и дорожкой что-то есть?

– Да, газон шириной около шести футов, с обеих сторон.

– Как я понял, на аллею есть доступ через калитку?

– Да, она выходит на пустошь.

– Других проходов нет?

– Нет.

– Значит, на аллею можно попасть либо из дома, либо, со стороны пустоши, через калитку?

– Еще через летний домик в дальнем конце.

– Сэр Чарльз до него дошел?

– Нет, упал ярдах в пятидесяти.

– А теперь, доктор Мортимер, ответьте на важный вопрос: эти самые следы были на дорожке, не на траве?

– На траве их было бы не разглядеть.

– Они находились с той же стороны дорожки, что и калитка?

– Да, на краю дорожки, с той же стороны, что калитка.

– Чрезвычайно интересно. И вот еще. Калитка была закрыта?

– Закрыта и заперта на висячий замок.

– Какой она высоты?

– Примерно четыре фута.

– Перелезть возможно?

– Да.

– А около калитки что были за следы?

– Никаких особенных.

– Боже! Неужели никто не поискал?

– Я поискал.

– И ничего не нашли?

– Все было перепутано. Сэр Чарльз, похоже, простоял там минут пять-десять.

– Откуда вы это знаете?

– С сигары дважды упал пепел.

– Блестяще! Чем не коллега нам с вами, а, Ватсон? Но следы?

– Весь пятачок истоптан ногами сэра Чарльза. Других следов я не различил.

Шерлок Холмс с досады шлепнул себя по коленке:

– Как жаль, что меня там не было! Случай крайне интересный – он дает настоящий простор для деятельности научного эксперта. Чего бы я только не считал с этой гравийной страницы, а теперь там давно все смыл дождь и затоптали сабо любопытных селян. Эх, доктор Мортимер, доктор Мортимер! Что же вы сразу меня не пригласили! Вам нет прощения.

– Тогда тайное сделалось бы явным, мистер Холмс, а я уже объяснил, почему мне этого не хотелось. А кроме того… кроме того…

– Отчего вы замялись?

– Существует область, где бессилен даже самый умный и опытный сыщик.

– Вы намекаете на сверхъестественное происхождение этой твари?

– Этого я не утверждаю.

– Но, несомненно, думаете.

– Со дня трагедии, мистер Холмс, до меня доходили слухи о происшествиях, которые трудно соотнести с естественным порядком вещей.

– Например?

– Перед страшной смертью сэра Чарльза народ видел на пустоши существо, похожее на проклятие Баскервилей; во всяком случае, науке такие животные неизвестны. Все сходятся в том, что это было подобие призрака – гигантская жуткая тварь, и она светилась. Я подробно опросил свидетелей: трезвомыслящего поселянина, кузнеца и фермера с пустоши. Их рассказы о призраке в точности соответствуют легенде об адской собаке. Поверьте, вся округа дрожит от ужаса и ни одному смельчаку не придет в голову выйти на пустошь после захода солнца.

– И вы, человек науки, верите в эти россказни?

– Я не знаю, чему верить.

Холмс пожал плечами:

– До сих пор я ограничивал свои расследования посюсторонним миром. В меру скромных сил боролся со злом, но на самого прародителя зла не замахивался. Возможно, было бы самонадеянностью брать на себя такую задачу. Но вы должны признать, что следы лап были вполне материальны.

– Собака из легенды была достаточно материальна, чтобы перегрызть человеку горло, и все же она явилась из ада.

– Вижу, вы присоединились к лагерю тех, кто верит в сверхъестественное. А теперь, доктор Мортимер, скажите мне вот что. Если вы придерживаетесь таких взглядов, то почему пришли ко мне за консультацией? Вы утверждаете, что расследовать смерть сэра Чарльза бесполезно, и тут же просите меня этим заняться.

– Я не просил вас об этом.

– Тогда чем я могу вам помочь?

– Советом. Скажите, что мне делать с сэром Генри Баскервилем, который прибывает на вокзал Ватерлоо… – доктор Мортимер справился по часам, – ровно через час с четвертью.

– Это наследник?

– Да. После смерти сэра Чарльза мы стали наводить справки и выяснили, что Генри Баскервиль держит ферму в Канаде. Все дошедшие до нас отзывы говорили об одном: молодой человек во всех отношениях безупречен. Сейчас я говорю не как врач, а как доверенное лицо и душеприказчик сэра Чарльза.

– Других претендентов на наследство, как я понимаю, нет?

– Нет. Единственный, чью судьбу мы смогли проследить, – это Роджер Баскервиль, младший из троих братьев. Сэр Чарльз был старшим. Генри приходится сыном среднему отпрыску, который умер молодым. Младший, Роджер, слыл в семье паршивой овцой. Он унаследовал фамильный деспотический нрав и, как мне говорили, выглядел живой копией портрета старого Хьюго. Он не поладил в Англии с правосудием и бежал в Центральную Америку, где в тысяча восемьсот семьдесят шестом году умер от желтой лихорадки. Генри – последний из Баскервилей. Через час и пять минут я буду встречать его на вокзале Ватерлоо. Мне сообщили по телеграфу, что он нынче утром прибыл в Саутгемптон. Так вот, мистер Холмс, как вы посоветуете с ним поступить?