Знак четырех. Собака Баскервилей - [41]

– Доброй ночи, джентльмены! – подхватил Джонатан Смолл.

– Проходи первым, Смолл, – опасливо сказал Джонс. – Уж я позабочусь, чтобы уберечь свой череп от деревяшки, которой ты пришиб джентльмена на Андаманских островах.

Некоторое время мы курили молча.

– Ну вот, наступила и развязка нашей недолгой драмы, – заговорил я. – Боюсь, я в последний раз изучал ваш метод. Мисс Морстен оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

Из груди Холмса вырвался стон отчаяния:

– Вот этого я и опасался! Нет, поздравлений от меня не ждите.

Я почувствовал себя задетым.

– У вас имеются основания не одобрять мой выбор?

– Ни малейших. Мисс Морстен – на редкость очаровательная молодая девушка, и она могла бы стать неоценимой помощницей в нашей работе. У нее бесспорный талант сыщика: вспомните, что из вороха бумаг своего отца она сберегла именно план Агрской крепости. Но любовь – это эмоция и, как все они, противоположна чистому, бесстрастному разуму, который я ставлю превыше всего. Сам я никогда не женюсь, чтобы не лишиться способности судить здраво.

– Надеюсь, – со смехом возразил я, – что мой разум это испытание выдержит. Но у вас очень утомленный вид.

– Да, реакция уже дает о себе знать. Я целую неделю пробуду беспомощней тряпки.

– Странно, как то, что у другого человека я назвал бы ленью, чередуется у вас с периодами необыкновенной живости и энергии.

– Да, – согласился Холмс, – во мне заложены задатки отъявленного лодыря и расторопного работяги. Я часто вспоминаю строки старика Гёте:

Schade, daß die Natur nur Einen Menschen aus dir schuf,

Denn zum würdigen Mann war und zum Schelmen der Stoff[8].

Между прочим, à propos[9] этого норвудского дела: как я и предполагал, у них в доме был сообщник – не кто иной, как Лал Рао, дворецкий. Так что Джонсу принадлежит неоспоримая честь поимки хотя бы одной рыбешки в заброшенный им широкий невод.

– Как несправедливо разделился выигрыш, – заметил я. – Всю работу проделали вы. Мне досталась жена, Джонса ожидает почет, а что же осталось вам?

– А мне, – ответил Шерлок Холмс, – все та же ампула с кокаином.

И он протянул к ней свою длинную белую руку.

Собака Баскервилей

Мой дорогой Робинсон,

эта история обязана своим возникновением вашему пересказу легенды Западных графств. За нее и за помощь со всеми деталями – моя благодарность.

Искренне ваш

А. Конан Дойл. Хайндхед, Хейзлмир

Глава I Мистер Шерлок Холмс

Мистер Шерлок Холмс, спавший обычно допоздна и встречавший утро на ногах лишь в тех нередких случаях, когда не ложился всю ночь, сидел за завтраком. Я, стоя на коврике перед камином, держал трость, которую забыл накануне вечером наш посетитель: красивую и основательную, из цельного дерева, с набалдашником в форме луковицы, из тех, что называют «пенангский защитник». Под самым набалдашником виднелся серебряный поясок шириной в дюйм. На нем была выгравирована надпись: «Джеймсу Мортимеру, Ч. К. К. Х.[10], от друзей по Ч. К. Г.» и дата: «1884». Типичная трость старомодного семейного врача – солидная, надежная, внушающая почтение.

– И что вы о ней думаете, Ватсон?

Холмс сидел ко мне спиной, и я ни словом не обмолвился о том, чем занимаюсь.

– Как вы догадались, что я рассматриваю трость? Похоже, у вас глаза на затылке.

– Хорошо отполированный посеребренный кофейник служит им сносной заменой, – отозвался Холмс. – Но скажите, Ватсон, что поведала вам эта трость? Поскольку визитер не застал нас дома и цель его прихода неизвестна, этот случайный сувенир обретает кое-какой интерес. Послушаем, что вы, судя по нему, скажете о хозяине.

– Думаю, – начал я, стараясь следовать методу моего приятеля, – доктор Мортимер – процветающий немолодой медик, ценимый коллегами: иначе ему не сделали бы такого подарка.

– Хорошо! – сказал Холмс. – Отлично!

– По всей вероятности, он практикует за городом и довольно часто навещает пациентов пешком.

– Почему так?

– Потому, что ни один городской врач не мог бы настолько износить эту прекраснейшую трость. Толстый железный наконечник сильно стерт, – очевидно, владелец исходил немало дорог.

– Очень разумно! – кивнул Холмс.

– Опять же, «друзья по Ч. К. Г.», как я догадываюсь, принадлежат к какому-то клубу какого-то графства. Вероятно, он оказывал его членам медицинскую помощь и они в знак благодарности преподнесли ему этот небольшой подарок.

– Поистине, Ватсон, вы превзошли самого себя. – Холмс, не вставая с кресла, отодвинулся от стола и закурил папиросу. – Должен сказать, ни один из отчетов, которые вы столь любезно посвящаете моим скромным достижениям, не воздает необходимой дани вашим собственным способностям. Блистать вы, положим, не блистаете, зато служите проводником света. Иные люди сами не обладают выдающимися талантами, однако мастерски умеют пробуждать чужие. Признаюсь, дорогой друг, я очень многим вам обязан.

Прежде он ничего подобного не говорил, и, признаюсь, я был очень польщен, ведь меня часто задевало равнодушие Холмса к моему восхищению и к моим попыткам ознакомить публику с его методами. И еще один повод для гордости: выходит, я освоил систему Холмса настолько, чтобы, применив ее на деле, заслужить его одобрение. Взяв у меня трость, он минут пять изучал ее невооруженным глазом. Явно заинтересовавшись, отложил в сторону папиросу, подошел к окну и заново осмотрел трость, на сей раз с помощью лупы.