Знак четырех. Собака Баскервилей - [39]

«Будь ты один…» – перебил меня майор.

«Все четверо или никто, – заявил я. – Мы поклялись всегда действовать заодно».

«Видишь, Морстен, – заметил майор, – Смолл – человек, верный своему слову. От друзей он не отступается. Думаю, и мы сможем на него положиться».

«Грязное это дело, – сказал капитан. – Но ты прав: только деньги позволят нам и дальше носить мундир».

«Хорошо, Смолл, – продолжил майор Шолто. – Пожалуй, придется нам пойти тебе навстречу. Но сначала, разумеется, необходимо убедиться, что история твоя правдива. Скажи, где спрятаны сокровища, я возьму отпуск и на месячном провиантском судне отправлюсь в Индию разведать, что да как».

«Давайте без спешки! – Майор распалялся, а я успокаивался. – Сначала на это должны согласиться трое моих товарищей. Запомните: либо все четверо, либо никто».

«Чушь! – взорвался он. – При чем тут эти черномазые к нашему соглашению?»

«Черные они или синие, – отрезал я, – но они со мной, и мы двинемся в путь только вместе».

Итак, дело было улажено на второй встрече, в присутствии Мохаммеда Сингха, Абдуллы Хана и Доста Акбара. Мы заново обсудили все обстоятельства и в конце концов пришли к согласию. Капитан Морстен и майор Шолто получают карту той части крепости Агры, где в стене спрятан клад. Майор Шолто отплывает в Индию для проверки. Если ларец покоится на прежнем месте, он оставляет его там и высылает небольшую яхту с необходимой экипировкой, которая должна бросить якорь у острова Ратленд, куда направимся мы, а майор вернется к своим обязанностям. Затем в отпуск отпрашивается капитан Морстен, встречается с нами в Агре, там мы окончательно делим сокровища, и капитан забирает положенную им двоим долю. Договор мы скрепили самыми страшными на свете клятвами. Я всю ночь напролет просидел с бумагой и чернильницей – и к утру изготовил две карты, подписанные «Знаком четырех» – то есть Абдуллой, Акбаром, Мохаммедом и мной.

Что ж, джентльмены, я утомил вас моей длинной повестью, да и моему другу мистеру Джонсу неймется поскорее упрятать меня в чоки. Буду, насколько возможно, краток. Проклятый Шолто отплыл в Индию – и только его и видели. Очень скоро капитан Морстен показал мне его имя в списке пассажиров одного из почтовых пароходов. Покойный дядя завещал майору свое состояние, и он разделался с военной карьерой, разделавшись и с нами пятерыми. Морстен поспешил посетить Агру и выяснил, как мы и ожидали, что сокровище пропало. Мерзавец забрал ларец, нарушив все условия, на которых мы доверили ему тайну. С того самого дня я стал жить местью. Днем она не выходила у меня из головы, и ночью я лелеял мысль о ней. Она завладела всем моим существом и превратилась во всепоглощающую страсть. Правосудие, виселица не значили для меня ничего. Бежать с каторги, выследить Шолто и сдавить ему горло – ни о чем другом я больше не думал. Даже сокровища Агры стали казаться мне чем-то пустячным по сравнению с расправой над Шолто.

В жизни я ставил перед собой самые разные цели – и каждой неизменно добивался. Но дожидаться удачи мне пришлось долгие тягостные годы. Я уже упоминал, что нахватался кое-каких сведений по медицине. Однажды, когда доктор Сомертон слег с приступом лихорадки, каторжники подобрали в дебрях малорослого аборигена Андаманских островов. Тяжелобольной, он ушел умирать туда, где никого нет. Я взялся его выхаживать, хотя он и злобился, точно змееныш, и месяца через два поставил на ноги. С той поры он ко мне привязался и вроде бы не рвался обратно к себе в леса, а вечно околачивался возле моей хижины. Я немного освоил его наречие, и после этого он прямо-таки по пятам за мной ходил.

Тонга – так этого мальца звали – отлично управлялся с веслами: у него был большой и просторный челнок. Убедившись, что он мне предан и готов всячески услужить, я задумался о побеге, и мы вместе разработали план. Ночью, в назначенный час, Тонга должен пригнать свой челнок к заброшенной пристани, которую никто не охранял, а там я к нему присоединюсь. Я велел ему взять с собой несколько тыкв-долбленок с пресной водой, побольше бататов, кокосовых орехов и сладкого картофеля.

Тонга оказался стойким и верным помощником. Надежней напарника и не сыскать. Ночью, как условлено, он ждал меня в челноке на пристани. Случилось, однако, так, что там поставили караульного из числа заключенных – подлого патхана, который никогда не упускал случая оскорбить меня или ударить. Я давно уже поклялся ему отомстить, и вот теперь мне выпал счастливый шанс. Сама судьба поставила его на моем пути, чтобы я мог свести с ним счеты, перед тем как покинуть остров. Он стоял на берегу спиной ко мне, вскинув карабин на плечо. Я огляделся в поисках камня – вышибить у него мозги, но подходящего не нашлось.

Потом в голову мне стукнула шальная мысль, где взять оружие. Я сел в темноте на землю, отстегнул свою деревянную ногу и в три прыжка добрался до него. Патхан успел взять карабин на изготовку, но я мощным ударом снес ему половину черепа: на деревяшке до сих пор заметна трещина. Оба мы рухнули на землю: равновесия мне было не удержать. А когда я поднялся, он остался лежать недвижно. Я забрался в челнок, и через час мы очутились в открытом море. Тонга захватил с собой все свои земные пожитки – оружие и божков. Вместо мачты и паруса я приспособил длинное бамбуковое копье и циновку, сплетенную из андаманской кокосовой мочалки. Десять дней мы носились по волнам, полагаясь на удачу, а на одиннадцатый нас подобрало торговое судно, идущее из Сингапура в Джидду с грузом паломников-малайцев. Компания была пестрая, и мы с Тонгой скоро среди них вполне обжились. Наши попутчики отличались замечательным качеством – не приставали к нам ни с какими вопросами.