Значит, я умерла - [68]

Машинально я зашел в ванную. В футляре с туалетными принадлежностями лежал бритвенный станок. Я достал его и сломал о раковину пластиковый корпус. Из него высыпались фрагменты лезвий — четыре штуки. Я собрал их в ладонь. В них, точно в крошечных зеркальцах, отражались отдельные черты моего лица — глаз, губа. Расколотое отражение в точности соответствовало тому, как я себя чувствовал. Я рос, смиряя душевную пытку физической болью, но тут понял, что это мне больше не поможет. Я и так весь в шрамах, словно в татуировках, а боль внутри как была, так никуда и не делась.

Мне почему-то вспомнился мой последний разговор с Кэролайн. «Может, поднимешься, Бен? Мне просто не терпится. Неужели мы наконец это сделаем?»

Она была в ярости, когда поняла, что это не он, а я. «Что ты здесь делаешь?»

«Живу, если ты забыла», — сказал я.

«Я больше не хочу быть твоей женой. Разве это так трудно понять, Тео? Уходи из моего дома». Вот что сказала мне тогда Кэролайн.

Я ворвался в свою спальню, но никак не мог вспомнить, зачем я здесь. Тогда схватил со стены нашу с Каро свадебную фотографию, выскочил с ней в коридор, где изо всех сил треснул рамкой о косяк. Осколки стекла и дерева брызнули во все стороны.

«Мне плевать, как ты живешь, — сказал я жене. — Дом можешь оставить себе, но Тедди я тебе не отдам».

Кэролайн ответила мне испуганным, остановившимся взглядом. Я спустился по лестнице и вышел из дома. Это была наша последняя встреча. Меня тошнило при одном воспоминании о ней…

Я бросил лезвия в корзину с мусором. Настанет день, когда я должен буду научить своего сына справляться с болью. И как я это сделаю, если не умею сам?

Я посидел, дожидаясь, когда схлынут сожаления о прошлом, и только потом взялся за телефон и набрал номер, которым пользовался редко. Конечно, Джульетта не ответила. Говорить пришлось с ее голосовой почтой.

— Это Тео, — сказал я. — Я в Берлине. Приехал сюда, чтобы… пытаюсь восстановить кое-какие пробелы в памяти. У меня есть к тебе вопрос. Ты наверняка помнишь ту ночь, когда умерла Мирей. В самолете ты сказала, что я испортил твою неделю в Париже. Но почему ты была в Париже? Ты ведь тогда училась. — Я перевел дыхание. — А вопрос вот какой: ты сама решила тогда поехать в Европу? Или это отец огорошил тебя внезапным подарком? Видишь ли, я тут выяснил, что в ту ночь отец меня подставил… Не исключено, что он подставил и тебя.

Часть III

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

Ф. Ницше

Глава 38 Дейрдре

В субботу я спала в собственной постели у себя в застенке, хотя моя дверь была по-прежнему оклеена полосатой полицейской лентой как место преступления. Я взяла пару черных мешков для мусора, склеила их вместе скотчем и им же приклеила к двери, после чего упала на свой матрас. В голове бурлили мысли, которые слишком смущали меня, чтобы я могла ими с кем-то поделиться. Всего два дня назад я готова была распять Тео за убийство моей сестры, но теперь я глядела на него другими глазами — как, впрочем, и на Каро. Я и раньше часто спешила с выводами, и на этот раз, похоже, сделала ту же ошибку.

Путаница в моей голове не прояснилась, когда в воскресенье я проснулась и обнаружила на телефоне письмо от зятя: «Дейрдре, я в аэропорту Берлина, лечу домой. Буду на месте в воскресенье в полдень. Очень нужно с тобой поговорить. Не могли бы мы встретиться? Спасибо. Тео».

Я еще повалялась на матрасе, пялясь в сообщение, но в восемь все же выползла из постели. «Отличное предложение, — написала я в ответ. — Я тоже хочу поговорить. Весь день свободна». До прибытия его рейса было еще четыре часа — значит, я смогу раскопать еще что-нибудь, прежде чем мы встретимся лицом к лицу.

Больше всего мне хотелось поговорить с Джульеттой. Я никогда не была у нее дома, но точно знала, где она живет. У Трэкстонов был такой образцово-показательный отель на Парк-лейн и еще один бутик-отель на Кросби-стрит. Там Джульетта занимала номер в пентхаузе с собственным лифтом. Я позвонила ей по пути в метро.

— Ты серьезно вчера предлагала поменяться историями о родичах?

— Еще как, — ответила она. — Когда и где?

— Я могу подъехать к тебе примерно через час. — Попасть на поезд, идущий из Квинса в центр в воскресенье утром, было почти нереально, но мне не хотелось вводить ее в курс своих проблем.

— Отлично, — ответила Джульетта. — Пока закажу пару «Мимоз».

И она повесила трубку, не дав мне возможности сообщить ей, что я не пью.

Мне повезло: поезд «Гранд-авеню — Ньютаун-стейшн» прибыл на станцию через минуту после меня. Три четверти часа спустя я была уже у дверей Джульетты. Эта собственность Трэкстонов была куда симпатичнее, чем левиафан из стали и бетона в центре. Здесь изогнутые грани были окутаны серебристым и белым металлом. В фойе оказалась целая выставка картин: развешанные по стенам полотна в сочетании с высоким, точно в соборе, потолком вызвали трепет даже у такого циника, как я.

Я подошла к мраморной стойке и спросила Джульетту. Оттуда меня отправили к другой стойке, в противоположной части этажа. Рядом с ней был также отдельный лифт. Позолоченная табличка на стене гласила, что лифт частный. «Как это похоже на Джульетту», — подумала я.