Злые люди и как они расплачиваются за свое зло - [44]

Я ничего не знала о детской колонии и ужасалась от таких тетиных речей.

«Хочешь в тюрьму? – кричала тетя. – Если хочешь, только скажи, дорогуша. Сегодня же и поедешь! И этот погреб тебе покажется райским местом! Кладовочкой сахарной ваты!»

Я сказала: «Нет, не хочу в тюрьму».

«Тогда идем работать! – проорала тетя. – Деньги сами с неба не свалятся!»

Мы вышли на улицу, и тетя преобразилась. Превратилась, как всегда, в добрую, сердечную, благовоспитанную женщину, которая улыбается чуть ли не всем встречным, а знакомым чуть ли не кланяется.

И все же я заметила, как она нервничает, потому что люди, попадающиеся нам навстречу, с удивлением разглядывали меня.

Все до единого таращились на мое лицо.

А уж на платформе станции на меня поглядывали, наверное, сразу сто человек.

Тетя поняла, что промахнулась. Я привлекала слишком много внимания, и большинство обыкновенных людей хотели бы расспросить нас, что случилось.

К нам даже подошел милиционер и спросил: «Что произошло с этой девочкой?»

Он попросил тетю показать документы, задал вопрос и мне: «Эта гражданка действительно твоя тетя?

И почему у тебя такое лицо? Тебя били?»

Тетя стала улыбаться и говорить: «Да что вы! Что вы! Девочка каталась на санках с горы, санки перевернулась, и она неудачно стукнулась лицом об пень. Спросите ее, спросите! И спросите, куда мы едем. В больницу едем – лечиться!»

Мне очень хотелось закричать: «Она врет! Она мошенница! Арестуйте ее, отправьте в тюрьму!», но я сама боялась тюрьмы, потому что тетя могла осуществить свою угрозу, ведь она была злая, жестокая и мстительная ведьма.

Поэтому я подтвердила тетины слова, и милиционер ушел. Но тетя все равно осталась недовольна. Потому, конечно, что мы не могли «работать».

Она была немного растеряна. Подошедший поезд забрал нас, но тетя не рискнула ходить по вагонам. Мы ехали в тамбуре. Тетя молча глядела в окно и покусывала губу.

Я прикрыла лицо платком, и на меня стали меньше обращать внимания. Куда мы отправились, мне было неизвестно. Скорее всего, даже тетя не знала, куда мы едем. То есть она этого еще не решила.

Наконец какая-то мысль заставила ее оживиться. Она проговорила: «А! Гусыня! Ну конечно! Она должна мне четверную!»

Мы сошли на платформу и поехали в автобусе.

Была оттепель. После морозов вдруг сильно потеплело, воздух стал влажный и мягкий, а снег вязкий и водянистый. В небе появились чернильные облака. И неожиданно пошел сильный дождь, словно осенью.

Мы долго ехали по шоссе, затем по сельской дороге и приехали в какую-то деревню. Пошли пешком и промокли под дождем. Тетя ругалась нехорошими словами, упоминая свою знакомую по прозвищу Гусыня. Какая она была, эта Гусыня, если не такая же, как тетя? Ведь у тети не могло быть хороших людей среди знакомых. Поскольку хорошие люди не водят знакомства с мошенницами и вообще со злыми ведьмами. Разве это возможно?

Дом Гусыни был в конце улицы и самый унылый из всех. Забор некрашеный, во дворе грязно. На крыльце – мусор.

Гусыня не обрадовалась тете: «А, это ты? Чего приперлась? Чего нужно?»

У этой женщины было странное лицо – очень белое, словно фарфоровое. И вся ее голова выглядела кукольной. Изящно изогнутые брови, маленький аккуратный нос, овальный рот и красивые щеки. Зато тело было большое и походило на грушу. Вот почему, наверное, ее прозвали Гусыней. При ходьбе эта женщина переваливалась из стороны в сторону, как гусыня. Надо же: маленькая, аккуратная, словно фарфоровая головка, и неуклюжее, располневшее, рыхлое тело!

Тетя не стала церемониться и сыпать любезностями, а поспешила осадить знакомую: «Нужно было, вот и приехала! У тебя, голубушка, память отшибло? Ну, это ничего, пустяки. Я тебе напомню. Помогу тебе, бедняжке. Ты мне должна четверную – двадцать пять рублей. Выложи ее сюда, и я уеду, не буду тебе мешать спокойно подыхать от тоски. Можешь хоть сегодня сдохнуть, мне все равно. Только должок верни!»

Услышав про деньги, Гусыня переменилась. Смягчилась и стала улыбаться, как добрая, приветливая женщина.

«Ты заходи ко мне в гости, Светочка, – сказала она. – Чего зря скандалить? Деньги никуда не денутся, что о них говорить? У меня наливочка имеется. Выпьем, обрадуемся. Закусим, чем Бог послал…»

Мы вошли в дом, о котором я уже заранее имела некоторое представление. Ведь я уже привыкла к тому, что у знакомых моей тети не может быть красивых, уютных домов, где чистые полы и белоснежные занавески, где на столе блистающая чистотой посуда и начищенный самовар, а при умывальнике чистота, душистое мыло, свежее полотенце и избавленное от пятен, безупречное зеркало.

Куда там! Гусыня жила, как все ленивые – равнодушная к систематическому порядку и гармоничному сочетанию вещей и предметов. Грязь и небрежность в ее доме проникли всюду. Захватили все, что можно. Унылая картина…

К тому же в ее колодце не было воды.

«Колодец, сволочь, перестал воду давать, – пожаловалась Гусыня. – Когда здесь жила моя младшая сестра, воды был полный колодец. Я это хорошо помню. Но я, как ты знаешь, сестру отсюда выселила. Нечего ей было здесь заживаться… И стоило ей отсюда уехать, вода в колодце возьми и пропади. Что за черт! Почему так? Первый месяц вода была, а потом бац – нет ее! Как украли. Не знаешь, в чем здесь дело? А то приходится брать воду у соседей. Они хоть и терпят, но скоро, я думаю, взорвутся».