ЗК-5 - [4]
Он презрительно хмыкнул: «Бургундия для улиток!»
И развел руками: «Ну, Париж. Ну и что? Всякое там пил. Особенно „Де Малезан Кюве Бернар Магре“, вот такими фужерами, — показал он объем. — У меня ужасная память на все эти нечеловеческие названия. Только в Париже теперь чуть ли не одни арабы. В целом — арабы и вырожденцы. Только однажды видел, как у Люксембургского парка из длинного лимузина вывалился черный, будто копченый дог с оскаленными золотыми зубами, а за ним в зеленом костюме от „Кетон“ белый толстяк с мордой. Ну, знаешь, — он обиженно шмыгнул носом, — с такой, примерно, как у меня, только я питаюсь свиной тушенкой, — зачем-то преувеличил он, — а он жрет свой фуа-гра, сучонок! — И непонятно добавил: — Откуда такому знать, что одна голова хорошо, а одна нога — плохо».
За поворотом странно и нежно высветились горы — в сизой дымке, как разобранная разбросанная матрешка. Облака, скалы. На скалах опять надписи. В том числе не куртуазные. Восхищенный полковник тут же объяснил Салтыкову, что это реформа культуры привнесла, наконец, простоту в понимание творчества.
«Давно считаете себя писателем?»
«С 21 июня прошлого года».
«А что случилось в этот день?»
«Указ о реформе культуры вышел».
«Разве такие события делают человека писателем?»
«Еще как делают! Я в тот день написал первые три рассказа».
«А до этого литературой не занимались?»
«До этого я честно служил».
«И ничего не писали?»
«Только рапорты и объяснения».
И процитировал:
Остро глянул на Салтыкова:
«Любите Каляева?»
«А кто это такой?»
«Цареубийца!»
«Чего ж мне его любить?»
Полковник пожал плечами, сплюнул недоуменно:
«От самого Барнаула только и слышу: вот едет из столицы к нам в АлтЦИК чиновник. Кто Кистеперым его зовет, кто по фамилии Салтыковым. Ну, конечно, не просто он там чиновник, написавший пару книжек, а лобастый, лютый, придумал Закон о защите прошлого. А что такое прошлое? — полковник Овцын пожал плечами. — Прошлое — это поле давно заброшенное, поросшее сорняками. „Все васильки, васильки“. Помните? Полем этим давно пользоваться нельзя, потому и стоим на ступеньку выше Пушкина. Схвати в толпе первого попавшегося, непременно окажется поэт из Сети. Да и вообще, какой такой Пушкин? Его еще Тургенев помнил — живо лежащим в гробу. А мы-то давно поэзию числим уже по своему разряду. „Мильоны вас, нас — тьмы, и тьмы, и тьмы!“ Реформа культуры ликвидировала общее отставание. Какая к черту „Железная дорога“? Какой к черту Аполлон Бельведерский? Вон видите в небе инверсионный след? А вы — паровоз, паровоз! Под СУ-39 никакая Каренина не бросится».
К сожалению, по поводу «Истории России в художественно-исторических образах» полковник высказаться не успел. Впереди обозначился блокпост, и полковник неожиданно заторопился: «Тормозни, друг, я здесь выйду. Не люблю, когда документы требуют. Мы, полковники, нуждаемся совсем в другом внимании. Не указки нам нужны, не законы, не новые правила поведения, а человеческое внимание. Живем-то совсем недолго, а кормят нас истлевшим овсом. „Метелка с хундиком“, — презрительно сплюнул он, возможно, имея в виду „Даму с собачкой“. — Классики любой эротики боялись, как ладана, потому и вымерли от чахотки, а мы детей хотим растить здоровыми. Истинную культуру подпирают не суицидные книжки. Вот подождите, каждый еще поймет, что такое принуждение к творчеству и культуре».
Полковник вылез из машины, но не замолчал.
«Вся литература до нас — это всего лишь знаки, трава, ботва жизни, превращающаяся со временем в полезный каменный уголь, — полковник никак не хотел затворить дверцу. — Я бы Овсяникова произвел в полковники. Он, говорят, готовит новую хрестоматию. Не „Историю“, нет, а вот именно хрестоматию. С подробными картами областей и уездов, с панорамами мест, где еще не разбило бурями духовные костяки (он так и сказал — духовные костяки) — всяких Марлинских, Лермонтовых, Бенедиктовых. Даешь вскрышку! Подгоняй технику и разрабатывай угольные пласты культуры! Никаких этих шахт, штреков, тьмы подземной. Только открытым способом! Дыши свободно! У наших предшественников не было правильного понимания жизни, они тонули в низких страстях, а нищета не располагает, верно? — полковник шевельнул желтыми усами, ожидая одобрения, но Салтыков промолчал. — Вы, наверное, видели отчет Кистеперого, ну, эти его „Выписки“? Что он там цитирует, помните? Не горячие слова творцов реформы, а затхлые бумажки. А? Ну, вот помер Лермонтов. Ну, сами знаете, какой смертью, — покосился он на Салтыкова. — И что от Лермонтова осталось? „Образ маленький Св. Архистратиха Михаила в серебряной вызолоченной рызе“. — Полковник презрительно сплюнул. — „Образ небольшой Св. Иоанна Воина тоже в серебряной вызолоченной рызе. Таковый же побольше — Св. Николая Чудотворца в серебряной рызе с вызолоченным венцом. Собственных сочинений покойного на разных ласкуточках бумаги кусков“. А? Как это понимать? Мы что, детей своих будем теперь растить по сочинениям на „разных ласкуточках бумаги кусков“? А дальше там еще „Книга на черновые сочинения подарена покойному князем Одоевским в кожаном переплете“. — Он в третий раз ошеломленно сплюнул. — Ну, нет, реформу культуры не сокрушить. Нам принцесса Укока или рыза вызолоченная — теперь все равно! Искусство прошлого — преступление. Мы все эти почернелые доски выставим в каждом дворе, бери любую, стряхай пыль, трави под дождем. Если бы не АлтЦИК, я бы сейчас в казино играл».
Середина XVII века. Царь московский Алексей Михайлович все силы кладет на укрепление расшатанного смутой государства, но не забывает и о будущем. Сибирский край необъятен просторами и неисчислим богатствами. Отряд за отрядом уходят в его глубины на поиски новых "прибыльных земель". Вот и Якуцкий острог поднялся над великой Леной-рекой, а отважные первопроходцы уже добрались до Большой собачьей, - юкагиров и чюхчей под царскую руку уговаривают. А загадочный край не устает удивлять своими тайнами, легендами и открытиями..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герберт Уэллс — несомненный патриарх мировой научной фантастики. Острый независимый мыслитель, блистательный футуролог, невероятно разносторонний человек, эмоциональный, честолюбивый, пылающий… Он умер давным-давно, а его тексты взахлёб, с сумасшедшим восторгом читали после его кончины несколько поколений и еще, надо полагать, будут читать. Он нарисовал завораживающе сильные образы. Он породил океан последователей и продолжателей. Его сюжеты до сих пор — источник вдохновения для кинематографистов!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Захватывающая детективно-фантастическая повесть двух писателей Сибири. Цитата Норберта Винера: «Час уже пробил, и выбор между злом и добром у нашего порога» на первой страничке, интригует читателя.Отдел СИ, старшим инспектором которого являлся Янг, занимался выявлением нелегальных каналов сбыта наркотиков и особо опасных лекарств внутри страны. Как правило, самые знаменитые города интересовали Янга прежде всего именно с этой, весьма специфической точки зрения; он искренне считал, что Бэрдокк известней Парижа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.