Зимняя мантия - [29]

В лагере нормандцев царили порядок и дисциплина. Здесь со своими воинами Уолтеф чувствовал себя бандитом или пиратом. Его плащ на белом меху, золотые браслеты на запястьях, кольца на пальцах резко контрастировали со спартанской одеждой нормандских солдат. Впечатление это подчеркивалось их коротко стриженными волосами и гладко выбритыми лицами. Уолтеф вымыл голову и расчесал бороду, но все равно чувствовал себя варваром у ворот Рима. Он ясно понял, насколько был наивен, рассчитывая победить Вильгельма.

Он спешился и передал поводья груму. Подошел Ришар де Рюль, чтобы проводить его в королевский шатер.

– Я рад, что вы приехали, милорд, – сказал он.

Уолтеф передернул плечами.

– У меня не было выбора, ведь так?

Де Рюль откашлялся.

– Я должен забрать у вас меч и кинжал, – извиняющимся тоном произнес он. – Их вам вернут, когда вы будете уходить.

Уолтеф передал ему свой пояс с ножнами и повернулся, чтобы достать топор, притороченный к седлу.

– Это тоже, – заметил де Рюль, косясь на топор.

Уолтеф покачал головой.

– Его я отдам только в руки короля.

– Вы не можете появиться перед ним вооруженным. Я видел, с каким мастерством вы управляете этой штукой, и слышал о ваших подвигах при взятии Йорка.

Уолтеф покраснел.

– Вы мне не доверяете?

– Не в этом дело, – спокойно ответил де Рюль. – Я вам доверяю, но я не выполню своих обязанностей, если не обеспечу безопасности своего короля.

– Я отдам его только королю в знак того, что сдаюсь, – заявил Уолтеф. – Я им горжусь. Я не отдам его в руки другого человека.

Де Рюль не случайно стал управляющим двором короля. Большую роль сыграли его ум и такт.

– Я понимаю вас, милорд, – пробормотал он. – Но и вы должны меня понять. Возможно, гордость не позволяет вам отдать топор другому мужчине, но как насчет мальчика?

– Мальчика? – На мгновение Уолтеф растерялся, но тут заметил стоящего поодаль Симона. – Хорошо, – согласился он. – Пусть его несет ваш сын. – Он поманил Симона.

Уолтеф передал ему топор.

– Неси его так, как будто это семейный талисман.

Симон с трепетом взял оружие.

– Я не подведу вас, милорд, – пообещал он, решительно сжав губы.

– Я знаю, что не подведешь, – заверил Уолтеф и, глубоко вздохнув, посмотрел на де Рюля. – Я готов. – Он жестом предложил идти Симону впереди как оруженосцу. Ему казалось символичным, что его оруженосец хромой, потому что вся его кампания была изначально ущербна.

Шатер Вильгельма мало отличался от всех других в лагере. Там были только походная кровать, складной стол и сундук. Все строго и практично, как и сам хозяин. Земля была покрыта толстым слоем чистой соломы.

Вильгельм сидел у стола. Широкие плечи покрывал плащ, утепленный соболиным мехом. Вокруг него стояли боевые командиры. Они явно обсуждали план боевых действий.

Увидев Уолтефа, Вильгельм встал и отодвинул восковую дощечку, на которой что-то рисовал. Окружающие повернулись и посмотрели на Уолтефа с любопытством и враждебностью. Он опустился на колени и склонил голову.

– Сир, я в вашей власти, – официально произнес он. – И в знак этого я отдаю вам топор, который принадлежал моему отцу, а до него моему деду. Моя жизнь в ваших руках.

Симон встал на колени рядом с ним и протянул топор на вытянутых руках. Уолтеф представил, как он хватает топор и разрубает Вильгельма до самой грудины, подобно тому как мясник убивает свинью. Видение было таким четким, что ему показалось, будто другие тоже это видят. Его ладони вспотели, дыхание стало прерывистым, к горлу подкатил комок.

Он едва не вскочил и не схватил топор, когда Вильгельм наклонился и взял его из рук парнишки. Король держал его так, как держит топор палач.

– Вы уже однажды сдавались, – холодно произнес Вильгельм, – и давали мне клятву верности. Такая клятва связывает человека до его смерти.

– Я знаю, сир, – пробормотал Уолтеф.

– Тогда почему вы нарушили клятву, Уолтеф Сивардссон? Похоже, все ваши соотечественники не достойны доверия.

– У меня не было выбора, я вынужден был поклясться, – возразил Уолтеф.

– Но у вас был выбор: держаться этой клятвы или нарушить ее, – напомнил Вильгельм. – И вы выбрали второе.

– Датчане – мои родственники. У меня нет общей крови с нормандцами. Я думал…

– Вы думали, что, если победите меня, датчане кинутся к вам с распростертыми объятиями и отдадут вам все земли, когда-то принадлежавшие вашему отцу, – презрительно заметил Вильгельм.

– Нет! – Глаза Уолтефа пылали. – Здесь было дело в родстве… Вы же ясно дали мне понять, что не желаете породниться со мной.

– А если я передумаю?

Уолтеф встретился взглядом с темными, жесткими глазами.

– Сир, узы крови самые прочные.

Вильгельм продолжал смотреть на него.

– И как долго на этот раз вы останетесь верны мне? – pезко спросил он. – Если я верну вам ваши земли, то как я могу быть уверенным, что вы сдержите клятву?

Уолтеф склонил голову.

– Я видел, как вы управляете своими людьми, сир. Противостоять вам бесполезно. Если бы Свейн Датский действительно хотел захватить север страны, он пришел бы сам, а не посылал своих сыновей.

– Возможно, он полагал, что победа будет легкой. Как и вы. Только вы теперь убедились в обратном. – Верхняя губа Вильгельма презрительно изогнулась. – По крайней мере, у вас хватило мужества сдаться. Ваш приятель Госпатрик выбрал датский путь, послал вместо себя марионеток.