Зимняя Чаща - [26]

Пытаюсь представить, как Оливер затемно, не попрощавшись, выходит из дома и петляет среди деревьев, словно желая что-то скрыть, и не хочет, чтобы его выследили.

Оливер ушел, и боль начинает иголками впиваться мне под кожу. Я не хочу этого чувствовать. Глубже я эту боль не пущу. И не позволю этому парню выбить меня из колеи.

– Извини, но тот, кто здесь прошел, был умнее кролика, – качает головой мистер Перкинс. Он обводит озеро взглядом, словно припоминая что-то, почесывает под шерстяной шапочкой, из-под которой вылезает клок его седых волос. – Сама знаешь, найти кого-то в наших лесах сложно… – он вздыхает и добавляет, переминаясь с ноги на ногу: – Если этот кто-то не хочет, чтобы его нашли.

Фин убегает с причала, возвращаясь к оставленным на снегу следам Оливера.

Вероятно, мистер Перкинс прав. Если Оливер не хочет, чтобы его нашли, то, наверное, мне лучше всего оставить его в покое. Вернуться домой. Я бросаю взгляд на горы, с которых сползает и начинает опускаться над озером темная волна облаков.

– Через час примерно буря, похоже, начнется, – говорю я мистеру Перкинсу. – Может, вам лучше домой уйти?

Мистер Перкинс издает странный смешок, который, кажется, зарождается у него где-то глубоко внутри, даже, может быть, начинается от пальцев ног.

– Ты точь-в-точь как твоя бабушка, – говорит он, прищелкнув языком. – Всегда обо мне печешься, – он машет рукой и начинает снова скрести своей метлой по доскам причала. – В моем возрасте час тянется как целая вечность, – добавляет старик, сметая снег с причала на замерзшую поверхность озера. – Уйма времени.

Вместо того чтобы попрощаться со мной, он начинает напевать себе под нос знакомую мне песенку – ту самую, что очень любила бабушка. Поется в ней, насколько я помню, о каких-то потерявшихся зябликах, что улетели слишком далеко на восток с ядовитыми ягодами в лапках. И искали там всех, кто устал и у кого разбито сердце. А еще о том, как мимолетно время и как стремительно оно ускользает, словно вода сквозь пальцы. Услышав эту песенку, я чувствую боль в груди, и меня охватывает странная печаль, от которой я, наверное, никогда не избавлюсь.

Эта песенка заставляет почувствовать себя совершенно, невероятно одинокой.

Взяв след, Фин направляется вдоль озера, и я вновь думаю, что не следовало бы, наверное, идти за ним. Но любопытство…

Оно гвоздем сидит у меня в голове и подстегивает меня.

Я пробираюсь по глубокому снегу, под грозовым небом, иду до тех пор, пока мы с Фином не оказываемся в месте, где следы Оливера сворачивают в сторону от озера. Отсюда они ведут к деревьям – в той стороне я очень редко бываю.

Там всегда царит тьма. Там я видела бродящие в сумерках тени – призраки людей, которые до сих пор не знают, что уже умерли. Это место Уокеры стараются избегать.

Кладбище.

Оно расположено между скалистым берегом и лесом так, что от озера его видно со всех сторон. Примерно сто лет назад, когда умер первый из поселенцев, те, кто его хоронил, далеко идти не стали. Отошли совсем немного от берега и решили, что это место для могилы ничем не хуже любого другого. Так была выбрана земля, в которую до сих пор опускают мертвецов.

Фин вбегает на кладбище, останавливается перед выстроившимися в ряд старыми могильными плитами, сует нос в снег, разрывая его лапой. Мне не хочется находиться здесь, среди мертвых, но я иду по следам Оливера до самого конца.

У меня мурашки бегут по коже. Виски зудят, словно по ним жуки ползают. Я опускаюсь на колени перед могилой, у которой обрываются следы Оливера, и провожу ладонью по каменной плите, смахивая с нее снег. Мне не нужно читать надпись, я и без того знаю, кто похоронен в этой могиле. Точно так же, как знаю почти все могилы своих предков.

Уилла Уокер лежит здесь, под двумя метрами жесткой спрессовавшейся земли и глины. Уилла Уокер.

Парни из лагеря часто приходят сюда, к могилам Уокеров. Пьют пиво, воют на Луну, трут ладонями о могильные плиты, чтобы загадать желание. Здесь, собравшись вместе, они любят пугать друг друга. А на Хеллоуин сюда еще и молодежь из Фир Хэйвена подъезжает, разбивает лагерь прямо среди могил, и начинаются бесконечные истории об Уокерах, а затем попытки сотворить свое заклинание и заколдовать кого-нибудь. Чушь, одним словом.

Но зачем Оливер пришел сюда, на могилу Уиллы Уокер, которая своими слезами наполнила озеро и сделала его бездонным? Которая выплакала за свою жизнь больше, чем все остальные Уокеры, вместе взятые. Слезы ее, говорят, были солеными как море. А ночная тень Уиллы могла бы всемирный потоп устроить.

Я прижимаю ладонь к могильной плите, словно хочу проникнуть в прошлое сквозь ее шершавую, выветрившуюся поверхность и увидеть стоящего над этой могилой Оливера, прочитать мысли, которые были у него в голове. Если бы только у меня была ночная тень, способная вытаскивать воспоминания из любых предметов! Вот тогда я бы всегда знала правду.

Но никаких воспоминаний я не улавливаю, а потому убираю руку с холодного камня и отступаю. Будь я кем-то другим из рода Уокеров, наверное, смогла бы уловить хотя бы частичку прошлого, пролив на землю тоненький лучик лунного света, чтобы он высветил то, что я не могу увидеть сама. Но ничего этого я не умею, и чувствую только неприятный ветерок и холодный снег под ногами. Ничего стоящего, одним словом.