Они так и не нашли тело первого и единственного парня, который разбил мне сердце.
И никогда не найдут.
Я похоронила Гектора Галаниса в такой глубокой дыре, что даже демонам земли не откопать его труп.
Мне снился тот день, когда Гектор сообщил, что нам было весело, но теперь все кончено. Видите ли, он увлекся какой-то другой девчонкой. Я сейчас даже имя ее не вспомню, а в тот момент могла лишь думать, что подарила Гектору все: первый поцелуй, свою любовь, свое тело.
Когда я призналась ему в чувствах, он лишь ответил:
– Спасибо, конечно, но думаю, нам пора разойтись.
Ладно, Гектор не только это сказал. Когда я вонзила свой нож в его грудь, слова полились из ублюдка так же бурно, как кровь.
Он не мог понять, как так вышло. Честно говоря, я тоже. Едва помню, как схватила кинжал, который отец подарил мне на пятнадцатилетие тремя месяцами ранее: только украшенная драгоценными камнями серебряная рукоять сверкнула перед глазами. Помню, что кровь Гектора идеально подошла к инкрустированным в металл рубинам.
Но не могу забыть, что же наконец помогло мне очнуться с тяжело стучащим сердцем – последнее слово, сорвавшееся с губ Гектора.
«Алессандра».
Его последним словом стало мое имя. Последняя мысль была обо мне.
Я победила.
Это знание успокаивает меня сейчас так же, как три года назад.
Ощущение правильности, умиротворения.
Поднимаю руки, потягиваюсь, словно кошка, переворачиваюсь на кровати…
И практически упираюсь во взгляд пары карих глаз.
– Проклятье, Майрон, чего ты на меня пялишься?
Он целует меня в обнаженное плечо.
– Потому что ты красивая.
Майрон лежит на боку, подсунув кулак под голову, ниже пояса его тело прикрывает одеяло. Чудо, как он, с его высоченным ростом, вообще поместился у меня в кровати. Непослушные кудри падают ему на лоб, и Майрон встряхивает головой, чтобы убрать их с глаз. Меня обволакивают запахи сандалового дерева и пота.
Придерживая одеяло у подмышек, я сажусь:
– Прошлая ночь была ничего, но тебе пора. У меня сегодня много дел. – Майрон не сводит глаз с моей груди, и я закатываю глаза. – Может, повторим попозже?
Он смотрит на меня, затем снова переводит выразительный взгляд на грудь.
Стоп. Не на грудь. На руку, которая удерживает одеяло и теперь отягощена дополнительным весом.
На моем пальце сверкает бриллиант. Прекрасный, ограненный в форме яйца, в богатой золотой оправе. Он подмигивает мне в утреннем свете, пока я, играя, поворачиваю рукой. Из всех подаренных Майроном безделушек эта пока самая дорогая.
– Алессандра Статос, я тебя люблю. Ты выйдешь за меня замуж?
Смех эхом разносится по комнате, и Майрон морщится. Я осекаюсь и быстро прикрываю рот свободной рукой.
– Что ты придумал? Нет, конечно, – отвечаю мгновенье спустя и снова любуюсь роскошным кольцом. Этим поступком Майрон исчерпал свой потенциал. По необъяснимой причине любовники прекращают преподносить мне дорогие вещи, стоит лишь отвергнуть их предложение руки и сердца.
Какая жалость.
– Но мы же так счастливы вместе, – возражает он. – Я буду баловать тебя каждый день. Давать все, чего ты достойна. Обращаться с тобой, как с принцессой.
Знал бы он, что мои запросы несколько выше.
– Предложение щедрое, но я пока не готова остепениться.
– Но… я же делил с тобой постель, – выплевывает Майрон.
Да, он и еще трое других. За этот месяц.
– А теперь настало время ее покинуть. – Я уже собираюсь подняться, но тут двери моей спальни распахиваются.
Майрон тянется ко мне, но замирает на месте. Мой отец, Сергиос Статос, лорд Мазис, оглядывает наши полуобнаженные тела.
– Вон, – приказывает он до жути тихим голосом. Отец ростом ниже меня, но зато сложен, как буйвол: мощная шея, широкие плечи и проницательные глаза, способные заглянуть в душу.
Майрон пытается прикрыться одеялом, но я крепко удерживаю ткань. Осознав тщетность усилий, он наклоняется и подбирает с пола штаны.
– Вон, сейчас же, – повторяет отец.
– Но…
– Вон или велю тебя высечь!
Майрон встает. Ну в каком-то смысле. Он горбится, будто желает стать меньше. На полпути к дверям оборачивается:
– А мое кольцо?
– Ты же, разумеется, хочешь, чтобы я его оставила? На память о наших отношениях?
