Зимний дождь - [54]
Я сидел в клубе над листом ватмана, думал о вечере воинов. Дверь распахнулась, и запыхавшаяся, раскрасневшаяся Даша затараторила, как она сбилась с ног, разыскивая меня: я экстренно должен идти в сельсовет.
Обливское начальство встретило меня без улыбок. Авдей Авдеевич сидел на низком, кованном железом сундуке и глядел в окно. На мое приветствие он только дрогнул голым затылком и продолжал смотреть на гнутый крест церкви. Дмитрий Павлович, напротив, внимательно оглядел меня, предварительно протерев пенсне платочком. «Ага, голубарь, вот мы тебя и застукали», — читалась мысль в этой немой сцене.
— Вы садитесь, садитесь, — предложил мне Комаров. Я сел.
— Так вот, — Дмитрий Павлович набрал в легкие воздуха, — мы решили поговорить с вами как коммунисты с коммунистом. У нас, конечно, стаж побольше, у Авдей Авдеевича еще довоенный, у меня… — Тут он замялся на секунду, но быстро нашелся: — Но не в этом дело. Жизненный опыт, наше положение обязывают сделать вам несколько замечаний… Да, нелицеприятных, но нужных.
Комаров прошелся по комнате, заложив руки за спину, и, сев на место, спросил:
— Кто вас просил и какое вы имеете право высказывать свои суждения о руководящих работниках станицы?
Стул подо мной хрястнул, и Дмитрий Павлович, нахмурясь, внес ясность:
— Нам стало известно, что вчера в общественном месте вы в присутствии колхозников очень нелестно отзывались о Наталье Васильевне.
— Где же были эти посторонние? — уточнил я.
— Там же, где вы вели эти разговоры! — не понял или не захотел понять намека Комаров.
— Мелочь это все, — не отрывая взгляда от окна, буркнул Авдей Авдеевич. — Тут другое серьезно…
— Нет, постойте, — запротестовал Комаров, — я понимаю, Авдею Авдеевичу неловко говорить об этом. Но в данном случае речь идет не о жене председателя Совета, а о работнике идеологического фронта, о старейшем библиотекаре района, а может, и области. И компрометировать честных, преданных делу работников мы никому не позволим. Вы слушаете меня?
— Да, я слушаю.
— Не эта беда главная, — прокашлявшись, вступил Авдей Авдеевич. — Ты, Геннадий, не то пропагандируешь, призываешь доярок бросать ферму и ехать куда-то. Мы, конечно, журналистами не были, но чтобы на такое нацеливать людей…
— И потом, чтобы давать оценки чужой работе, — вернулся Комаров к прежней теме, — надо иметь моральное право. Что вы сами-то тут сделали? Попа староверского петь со сцены заставили? Срам один! Ну ладно, это ваше дело. Но вы сеете панику среди людей, говорите, что в стране мало хлеба. Кому это нужно знать? Врагам нашим!
Эге, куда звезданул претендент в ученые Комаров!
— Сватовство какое-то там устроил, — проворчал Авдей Авдеевич и опять отвернулся к окну.
— У вас ведь были уже неприятности на этой почве, — поддержал его Комаров. — Вы мне сами говорили…
— Да, были…
— Вы любите Обливскую, это ваша родина…
— Да, я люблю Обливскую…
— Что вы попугайничаете? — взорвался Комаров. — Мы что здесь — мальчики, играться собрались? Любите на здоровье эту… свою станицу, но не морочьте людям голову: музыкальная школа, народный театр… Может, еще большой симфонический оркестр?
— Верно, о симфоническом я как-то не вспомнил…
— Ты это, Геннадий, брось! — повысил голос и Авдей Авдеевич. — Учесть тебе надо…
— Обязательно учту.
— Ну вот и хорошо, — обрадовался он. — Знаешь ведь — деревня, каждое слово на лету ловят, — уже миролюбиво, почти по-дружески закончил он. Но Комаров посчитал разговор незавершенным и опять начал:
— Мы как коммунисты…
— Вы не коммунист, — закричал я, теряя самообладание, — вы демагог и сплетник! Так по-партийному не разговаривают.
Наверно, я произнес эти слова слишком громко, потому что люди на плацу стали с любопытством оглядываться на окна сельсовета.
— Я попрошу выбирать выражения! — со зловещим придыхом предупредил Комаров и отвернулся.
Меня била дрожь, и, чтобы скрыть ее, я положил руки между колен, сдавил их. Наступило молчание. Прошла минута, три, пять. Ходики стучали так громко, что от них ломило в голове.
— Если желаете, я расскажу вам все как было, — успокаиваясь, обратился я к Авдей Авдеевичу.
— Вы хотите сказать, что я все выдумал? — в голосе Комарова зазвенел металл.
Но я ничего не успел ответить, в коридоре послышался топот, и на пороге появилась Даша:
— Геннадий Петрович, экстренно идите в клуб. Пора кино начинать, народ собрался, а Надежды нет. Я уж послала к ней домой парнишку…
— Объявите, что фильма не будет, — холодно бросил Комаров. — У нас заболел ребенок. Я отправил их в больницу…
Я встал, долго, старательно застегивал пуговицы, достал папиросу, закурил.
ГДЕ ТЫ, ТРАВА ПРИКОРНАЯ?
— Девочки, после уроков всем собраться в пионерской комнате. С нами хочет встретиться новый заведующий клубом! — молоденькая учительница в очках с роговой оправой сказала, разбивая слова, будто еще раз напоминала задание своим ученикам, и сделала легкий поклон в мою сторону.
Она объявила об этом несколько торжественно, как если бы речь шла о встрече с известным киноартистом или с космонавтом, но у учителей, уточняющих расписание, разыскивающих невесть куда пропавшие тетради, одним словом, делающих то, что и положено делать в перерыв между уроками, сообщение не вызвало интереса, во всяком случае ничей взгляд не задержался на мне дольше, чем этого требуют правила хорошего тона.
Книга рассказывает о деревенском детстве в годы Великой Отечественной войны. На фоне обыденной и подчас нелёгкой жизни раскрывается красота души человека, его любовь к труду, к своему краю.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.