Зимний цветок - [26]

— Простите, что опоздала. Надеюсь, вы не сильно утомились в ожидании.

— Мы недавно пришли. — К великому удивлению Виктории, Лотти улыбнулась. — Марта, это Виктория Бакстон. Если точнее, достопочтенная мисс Виктория Бакстон, и с ней приключилась небывалая история. Виктория, это Марта Лонг, основательница Союза суфражисток за женское равноправие.

Виктория потрясенно уставилась на элегантную даму:

— Приятно познакомиться.

Марта ответила чарующей улыбкой и присела за небольшой, покрытый льняной скатертью столик.

— В нашей организации мы обходимся без этикета, но тем не менее мне также приятно познакомиться. Расскажите о своем происшествии, и я решу, достойно ли оно первой полосы. Лотти склонна преувеличивать. — Марта наградила подругу быстрой улыбкой, чтобы подсластить замечание.

Интеллигентная, приятная на слух речь заставила Викторию вопросительно наклонить голову. Может, в союзе и не придавали значения титулам, но Марта происходила из хорошей семьи, сомнений не оставалось. Виктория принялась рассказывать о «Ботаническом вестнике», а Марта достала из ридикюля пожелтевший, потрепанный блокнот с карандашом и стала делать пометки.

К столику подошел официант с серебряным подносом, уставленным тарелками с сэндвичами и миниатюрными булочками, и рассказ прервался. Лотти принялась разливать чай, а Марта горящим взглядом рассматривала девушку:

— Значит, ваша фамилия Бакстон? И ваш отец был уважаемым ученым?

— Его наградили рыцарским званием за вклад в науку. — При этих словах Виктория беспокойно заерзала на стуле. — Не уверена, что в статье следует указывать настоящие имена.

Она не подозревала, зачем Лотти привела ее на встречу. Безусловно, Виктории хотелось увидеть в газете статью о причиненной несправедливости, но она опасалась, что дядя и тетя не разделят ее радости.

Марта, видимо, прочла ее мысли.

— Не думаю, что Бакстонам понравится подобная огласка.

— Вы знакомы с моей семьей? — нахмурилась Виктория.

— Ммм… — Марта что-то пометила в блокноте. — Статье определенно быть, но пока не знаю, куда ее лучше поместить: на первую полосу или в колонку редактора.

— Значит, вы выпускаете газету.

— Помимо прочего. Столько необходимо сделать, чтобы заявить о нашей позиции. К сожалению, не всегда удается управиться своими силами.

Виктория кивнула. Ей вспомнились те немногие собрания суфражисток, которые она посетила. Девушка уже участвовала в некоторых кампаниях, да и отец с друзьями постоянно поддерживали то или иное движение, например за права рабочих. Виктория сумела кое-чему научиться из их обсуждений и начала отсчитывать на пальцах:

— Сбор денег, оповещение заинтересованных кругов, представительство, посредник для улаживания отношений между различными группами, комитет помощи… Люди не будут участвовать в кампании и голосовать, если их дети голодают.

Темные глаза Марты вспыхнули новым интересом.

— Вы знаете о трудностях суфражисток не понаслышке, Виктория. Ведь я могу вас так называть? — Виктория кивнула, и изящная женщина продолжила: — Да, нам трудно поспеть везде, но люди нуждаются в переменах!

Ее голос дрожал от сдерживаемых чувств. Виктория не могла оторвать завороженного взгляда от волевой женщины, одержимой желанием изменить мир к лучшему.

— Как вы вступили в движение?

— Предлагаю все же выпить наш чай. — Вместо ответа Марта указала на стол.

Виктория послушно откусила кусочек от сэндвича с кресс-салатом, положенного ей на тарелку.

— Так нечестно, — пожаловалась она. — Я рассказала вам свою историю.

Но тут Виктории вспомнились обстоятельства, при которых она в последний раз жаловалась на несправедливость мира, и пришлось подавить вздох. Мужественно отогнав мысли о Ките, она расправила плечи и повернулась к Марте.

Брови женщины весело взлетели вверх.

— Значит, вас волнует, что честно, а что нет? Сколько вам лет?

Немного замешкавшись, Виктория в итоге пожала плечами. Ей нечего стыдиться.

— Через месяц исполнится девятнадцать.

— Вот и ответ, почему вас так остро задевает несправедливость, — улыбнулась Марта. — Так что вы хотели узнать?

Виктория покраснела и прочистила горло:

— Вашу настоящую фамилию, а заодно какой титул носит ваш отец.

Марта явно не ожидала подобного вопроса. Она дернулась и недовольно прищурила глаза:

— О, да вам палец в рот не клади. Мне удается обмануть всех, кроме собратьев из высшего света. Поэтому обычно я избегаю их как чумы.

Она отодвинула тарелку и открыла отделанную позолотой маленькую коробочку из слоновой кости. Вынула оттуда сигарету и закурила, к немалому возмущению соседей, хотя уверенные, властные манеры Марты удержали их от открытого проявления недовольства.

— Хотите? — предложила она собеседницам.

Обе отрицательно замотали головами. Виктория, чтобы не выглядеть ханжой, сочла нужным пояснить:

— У меня астма, и от табачного дыма тяжело дышать.

Девушка едва не подавилась ненавистным названием болезни.

— Мне нравится запах. — Марта выдохнула колечко дыма, и оно начало подниматься над ее головой. — Но вернемся к вашему вопросу. Меня зовут Беатрис Марта Лонгстрит, и мой отец носит титул графа.

Виктория вскинула брови. Лонгстритов можно было считать ровней, хотя они вращались в несколько иных кругах, чем Бакстоны.