Зимние праздники. XIX - начало XX в. - [69]

Шрифт
Интервал

которые были распространены и в других странах Европы.



Убранная к рождеству крестьянская изба


Во многих местах солому не разрешалось спутывать ногами — это могло привести к тому, что хлеб на поле поляжет. В Хямэ одну неразвязанную охапку соломы клали на скамью у верхнего конца стола — она называлась «рождественским духом» или просто «рождеством» — некоторые считали, что дух-охранитель на ней спал.[353]

Солома оставалась на полу обычно на все время рождественских праздников, с сочельника до крещенья или дня Кнута. Иногда ее меняли в определенном порядке — под Новый год и под крещенье, причем под Новый год стелили солому от ячменя, а под крещенье — овсяную, или наоборот.

К рождественским украшеньям наряду с соломенными коронами принадлежали самодельные деревянные сложные люстры для свечей (joulukruunu), деревянные кресты на подставке (tuomaan, jouluristi), которые ставили на стол.[354]



Соломенное украшение «химмели»


Елка в качестве рождественского дерева появилась в финской деревне очень поздно. Она была заимствована из Западной Европы в начале XIX в.; первоначально ее знали только в городах. В сельских местностях украшенная елка появилась сначала в школах, и в крестьянских домах получила распространение к концу прошлого века.[355]

Вечерняя трапеза в сочельник была довольно ранней. От нее давали еду — обычно хлеб и пиво — домашним животным.

Предполагалось, что в ночь под рождество и в следующую ночь появлялись души покойников, духи-покровители и нечистая сила. Для покойников и духов всю ночь стояла на столе еда, была истоплена на ночь баня. В некоторых местах духам-покровителям оставлялась еда и в других местах — в бане, риге, хлеву. Для того чтобы нечистая сила не проникла в дом и другие помещения, на всех дверях снаружи рисовали крест. В новое время — уже в XX в. — распространился обычай ездить в сочельник на кладбище и ночью зажигать свечи на могилах ближних.

В старину молодежь в ночь под рождество обычно гадала — по горению лучины, по поведению животных, по тому, как клевал зерно принесенный в избу петух, полагали, что можно угадать свою судьбу; верили в вещие сны в эту ночь и т. д.

И сочельник и рождество проводились в кругу своей семьи, гости считались нежелательными так же, как это было и в день кекри. Единственная встреча с односельчанами и другими прихожанами происходила утром на рождество в церкви, единственным шумным моментом было возвращение из церкви — обычно гнали лошадей наперегонки: кто первым успевал домой, тому должна была сопутствовать удача весь год.

Еду к рождеству в старое время начинали заготавливать заранее. При засолке свинины откладывали лучшие куски мяса к рождеству, заблаговременно запасали и другие продукты — считалось, что еда в рождественские праздники не должна сходить со стола. Даже малоимущие крестьяне старались по мере сил соблюсти это правило.

Трудно говорить о каких-то традиционных блюдах, так как рождество было новым праздником. Но важную роль в убранстве рождественского стола играл «рождественский» или «посевной» хлеб (joululeipä, kylvöleipä),[356] который украшали колосьями, знаком креста, выдавливали на нем оттиск ключа от амбара и т. д. Этот каравай не ели, а убирали после праздника в закрома, вплоть до посева. На стол ставили разные сорта хлеба и лепешек для еды. До последнего времени в различных местностях в сочельник и на рождество подавали разнообразные блюда: то, что считалось в этих местах лучшей, праздничной пищей. Особых блюд, которые ели лишь накануне рождества и на рождество, как правило, не выделяли, хотя в некоторых местах существовали определенные традиции на этот счет. Так, из Хямэ есть сообщение о том, что в сочельник ели картофельную кашу-пюре, запеченную в печи. К ней подавали растопленный свиной жир. В Карьяла в сочельник традиционной едой была похлебка из мяса с картофелем, сваренная с луком и перцем в печи. Из Южной Похъянмаа известно специальное блюдо, которое подавали 25-го утром перед поездкой в церковь: это были в одном котле сваренные говядина, свинина, баранина и два кольца соленой кровяной колбасы (joulukasti). В Западной Финляндии в число рождественских блюд входили кровяные колбасы и сыр, в Южной Похъянмаа готовили особым образом вяленую треску, заранее размачивали ее и потом варили на пару с картошкой (lipjäkala). В Карьяла обязательно пекли различные пироги. В число рождественских блюд входила каша, обычно на молоке, раньше — ячменная, потом ее сменила рисовая. В печи делали запеканки из овощей, в первую очередь из брюквы. Обычным напитком было домашнее пиво. В настоящее время рождественскими блюдами считаются окорок, винегрет с селедкой, упомянутая треска, которая получила повсеместное распространение, запеканка из брюквы, различные горячие мясные блюда, печенья с пряностями и т. п.[357]

Как и во «время раздела», в рождественский период старались предсказать погоду на весь год, причем первый день рождества соответствовал январю, второй — февралю и т. д. Многие сроки отсчитывали от рождества: начинали следить, когда будет первое потепление, когда раздастся первый крик тетерки и т. д. С этим связывались в свою очередь сроки различных полевых работ.


Еще от автора Юлия Валерьевна Иванова-Бучатская
Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники

Монографическое исследование посвящено описанию и разбору традиционных народных обрядов, праздников, которые проводились и в настоящее время проводятся в странах зарубежной Европы, В книге показывается история возникновения и формирования обрядности, ее социальная сущность, выявляются конкретные черты для каждого народа и общие для всего населения Европейского материка или региональных групп.


Исторические корни и развитие обычаев

Монография — четвертый, последний, выпуск серии «Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы». В нем освещается история происхождения и развития обычаев и обрядов в странах западной Европы, показываются исторические корни основных календарных праздников, описываются ритуалы этих народных празднеств — развлекательные, игровые моменты и т. д.


Весенние праздники. XIX - начало XX в.

Книга представляет собой монографическое исследование, посвященное подробному описанию и разбору традиционных народных обрядов — праздников, которые проводятся в странах зарубежной Европы. Авторами показывается история возникновения обрядности и ее классовая сущность, прослеживается формирование обрядов с древнейших времен до первых десятилетий XX в. выявляются конкретные черты для каждого народа и общие для всего населения европейского материка или религиозных групп. В монографии дается научное обоснование возникновения и распространения обрядности среди народов зарубежной Европы.


Рекомендуем почитать
Средневековый мир воображаемого

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.


Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.


Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .


Китай: версия 2.0. Разрушение легенды

Китай все чаще упоминается в новостях, разговорах и анекдотах — интерес к стране растет с каждым днем. Какова же она, Поднебесная XXI века? Каковы особенности психологии и поведения ее жителей? Какими должны быть этика и тактика построения успешных взаимоотношений? Что делать, если вы в Китае или если китаец — ваш гость?Новая книга Виктора Ульяненко, специалиста по Китаю с более чем двадцатилетним стажем, продолжает и развивает тему Поднебесной, которой посвящены и предыдущие произведения автора («Китайская цивилизация как она есть» и «Шокирующий Китай»).


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.