Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки - [86]

— Ты с самого начала понимал, что делаешь, Итан?

— Да.

— И ты доволен собой?

— Доволен настолько, насколько может быть доволен человек, который принес другу бутылку виски и попытался выманить его подпись.

— Это он тебе сказал?

— Да.

— Он был лжецом.

— Это он тоже сказал. Предупредил, что ему верить нельзя. Возможно, тут какой-нибудь подвох. — Я медленно убрал два исписанных карандашом листка со стола и аккуратно сложил.

— И еще какой, Итан! Документы без единого изъяна, датированы, засвидетельствованы. Возможно, он тебя ненавидел. И подвох в том, что ты деградируешь как личность.

— Мистер Бейкер, в моей семье никто не сжигал корабль!

— Мы договоримся, Итан, мы займемся бизнесом. Заработаем денег. На холмах вокруг луга вырастет целый городок. Похоже, тебе придется стать мэром.

— Не могу, сэр. Называется конфликт интересов. Некоторые постигают это прямо сейчас на своем довольно печальном опыте.

Он осторожно вздохнул, словно боясь разбудить нечто, спящее в его горле.

Я поднялся, положил руку на гнутую кожаную спинку мягкого черного кресла для посетителей.

— Сэр, когда вы смиритесь с фактом, что я вовсе не тот славный простофиля, которым кажусь, вам полегчает.

— Почему ты не посвятил меня в свои планы?

— Иметь сообщников опасно.

— Тогда ты понимаешь, что совершил преступление.

— Вовсе нет. Преступления совершают другие. Мне пора открывать магазин, хотя он и мой собственный.

Я коснулся дверной ручки, и тут Бейкер тихо спросил:

— Кто сдал Марулло?

— Думаю, что вы, сэр. — Он вскочил с места, но я быстренько прикрыл за собой дверь и отправился в свой магазин.

Глава 21

Никто в целом свете не способен закатить такую грандиозную вечеринку или устроить такой замечательный праздник, как моя Мэри. Ей нравится не хлопотать, а блистать, подобно драгоценному камню. И она великолепно справляется. На губах улыбка, глаза сияют, звонкий смех придает глубину даже самым плоским шуткам. Когда Мэри встречает гостей на пороге, каждый чувствует себя куда более привлекательным и умным, чем он есть. Сверх этого Мэри не делает ничего, большего от нее и не требуется.

К моему возвращению весь дом Хоули излучал ощущение праздника. От люстры до картин протянулись гирлянды разноцветных пластиковых флажков, ими же были украшены балясины.

— Ты не поверишь! — воскликнула Мэри. — Эллен раздобыла их на заправочной станции «Эссо». Джордж Сэндоу одолжил!

— Что празднуем?

— Все! Нам есть чем гордиться!

Не знаю, слышала она про Дэнни Тейлора или нет. Если и слышала, то решила отстранить его от участия в нашем празднике. Само собой, я его тоже не звал, однако он слонялся где-то поблизости. Конечно, позже мне придется пойти и встретиться с ним, но приглашать внутрь его я не стал.

— Можно подумать, премию получила Эллен, — сказала Мэри. — Гордится так, будто сама выиграла конкурс. Погляди, какой торт она испекла! — На вершине высокого белого торта красовалась надпись красными, зелеными, желтыми и синими буквами: «Герой». — На ужин будет жареный цыпленок под соусом и с потрошками и картофельное пюре, несмотря на то что сейчас лето!

— Неплохо, дорогая, неплохо. А где юная знаменитость?

— Знаешь, он изменился. Пошел принять ванну и переодеться к ужину.

— Воистину сегодня день чудес, моя сивилла! Скоро выяснится, что мул произвел на свет жеребенка и в небе появилась новая комета. Ванна перед ужином, подумать только!

— Тебе тоже не мешало бы переодеться. Я припасла бутылку вина, и, хотя торжество у нас чисто семейное, может быть, ты скажешь тост или речь? — Мэри буквально наводнила весь дом ощущением праздника. Неожиданно для себя я помчался наверх мыться, чтобы поскорее примкнуть к веселью.

Проходя мимо комнаты Аллена, я постучал, услышал бурчание и вошел.

Он стоял напротив зеркала, держа в руках ручное зеркальце, и разглядывал свой профиль. Чем-то черным, вероятно тушью Мэри, он нарисовал тонкие усики, подвел брови и загнул кончики кверху, придав им дьявольский изгиб. Когда я вошел, Аллен улыбался своему отражению умудренной, циничной улыбкой. И он надел мой галстук-бабочку в горошек. При виде меня он ничуть не смутился.

— Репетирую номер, — поведал он и опустил зеркальце.

— Сын, в этой суматохе я и не сказал, как сильно тобой горжусь.

— Это… ну, это всего лишь начало.

— Признаться, не думал, что ты сможешь написать хотя бы не хуже нашего президента. И удивлен я не меньше, чем обрадован. Когда ты представишь свое эссе миру?

— В воскресенье, в четыре тридцать, причем по всем каналам. Я полечу в Нью-Йорк. За мной пришлют отдельный самолет.

— Ты хорошо подготовился?

— Выступлю как надо. Это всего лишь начало.

— По мне, так больше похоже на финал, ведь ты вошел в пятерку лучших.

— Передача по всем каналам, — повторил он и принялся стирать усики куском ваты. К своему удивлению, я увидел у него в руках косметичку с тенями, гримом и кольдкремом.

— Столько всего случилось с нами в последнее время. Ты ведь знаешь, я купил магазин?

— Да уж! Я слышал.

— Так что, когда снимем флажки и мишуру, мне понадобится твоя помощь.

— Как это — помощь?

— Я тебе уже говорил, мне понадобится твоя помощь в магазине.

— Ничего не выйдет, — бросил он и принялся разглядывать в зеркальце свои зубы.