Зигмунд Фрейд - [21]
– Теперь это музей Зигмунда Фрейда, – пояснил Дэвид, подбадривая его.
Зигмунд вошел в свой дом, окинул влажным от переполняемых его эмоций взглядом вестибюль…, свой застекленный шкаф, где висело его пальто из светло-зеленого габардина…, полки, на которых лежали его пенсне, обручальное кольцо с выгравированным именем жены и салфетка с их свадьбы, а затем привычно направился в комнату, где находился его кабинет. Обойдя ограждение, он подошел к своему рабочему столу, нежно проведя рукой по стоявшим на нем любимым статуэткам. Трогательно улыбнувшись, он погладил иголки бронзового дикобраза, притаившегося на краю стола, и осторожно прикоснулся к своим очкам в тонкой, круглой оправе. Опустившись на кожаное кресло с причудливой спинкой в виде человеческой фигуры, он, как в старые времена, развернулся боком и, перекинув ноги через подлокотник, закинул за голову руки и блаженно закрыл глаза. С чувством выполненного долга, Дэвид остался стоять в стороне, удивляясь отсутствию людей в доме. Впрочем, появление еще одной живой души не заставило себя долго ждать. Шаркая, в вестибюль вошла смотрительница музея – старушка преклонных лет. Наткнувшись на стоящего у кабинета Дэвида, она скрипучим голосом вежливо обратилась к нему:
– Извините, но музей сегодня уже закрыт… Что вы делаете?! – тут же возмущенно взвизгнула она, заметив пожилого наглеца, оккупировавшего кресло Фрейда.
– Немедленно покиньте комнату, иначе…
Внезапно гневная речь оборвалась, и в комнате раздался глухой стук.
– Что-то произошло? – спокойно поинтересовался Зигмунд, не открывая глаз.
– Кажется… она шлепнулась в обморок… – растерянно промямлил Дэвид, наклонившись над старушкой.
– Посмотрите на кухне. Где-то там должен быть аммиак, – невозмутимо распорядился Зигмунд, даже не думая открыть глаза и встать с кресла.
К счастью, старушка вскоре зашевелилась и заохала.
– О господи! – настороженно приподняла голову смотрительница, проверяя, не померещился ли ей призрак.
– С вами все в порядке? – заботливо спросил Дэвид, помогая ей встать на ноги.
– Вы его видите?! – вцепившись в его руку, она заклинающим взглядом впилась в него, будто умоляя рассеять ее сомнения.
– Вижу, – испуганно признался Дэвид. – Но вам не стоит бояться!
– Прошу извинить нас за столь внезапный визит. – Зигмунд опустил затекшие ноги с подлокотника вниз и, поднявшись с кресла, направился к пострадавшей.
– Эммануил, – представился он не своим именем. – Эммануил Фрейд.
– Боже… – простонала смотрительница. – Как вы похожи на Зигмунда Фрейда! – все еще не веря своим глазам, она понемногу стала приходить в себя.
– Действительно! – радостно подтвердил Зигмунд. – Мне об этом часто говорили! – он хитро посмотрел на Дэвида, пытающегося скрыть свое восхищение находчивостью Зигмунда.
– Так вы, значит, родственник Фрейда! – облегченно вздохнула смотрительница музея.
– Да…, дальний… – ненадолго задумался старик. – Фрейд был двоюродным братом моему прадеду. Хотя мой прадед был старше Фрейда на двадцать лет. Отец Фрейда женился во второй раз, когда мой прадед был уже юношей. То есть мой прадед приходился сыном племянника отца Фрейда. В общем, путаное это дело! – отчаявшись разобраться в хитросплетении родственных связей, махнул рукой Зигмунд.
– Удивительно! – старушечьи глазки заблестели фанатичным огнем.
– Музей закрыт, – на этот раз несколько восторженно повторила она. – Но для вас я сделаю исключение! – великодушно произнесла старушка, задрав кверху седую голову.
– Хотите, я покажу вам дом вашего… эээ?
Она беспомощно посмотрела на гостя, так и не разобравшись, кем же в итоге приходился ему великий психоаналитик.
– Дальнего родственника, – избавил ее от мучений Зигмунд.
– Да, – хлопнула она ртом и обвела рукой помещение. – Это последнее пристанище Фрейда! Здесь он обрел свой приют! Как он сам сказал: «Я приехал сюда, чтобы умереть в свободной стране!».
Ее иссохший крючкообразный палец торжественно пополз вверх. Зигмунд сосредоточился. Начало повествования ему понравилось.
– Несмотря на то что Фрейд прожил и проработал более сорока лет в Вене, на улице Бергассе 19, а в Лондоне ему выпало прожить всего лишь один год, именно здесь, в этом доме сохранилась вся аура его жизни. Во многом благодаря его вещам и коллекциям, которые он сумел сюда перевести, – поведала старушка двум джентльменам.
– Доктор Фрейд был заядлым коллекционером и всю жизнь собирал статуэтки и диковинные вещицы. В доме хранятся собранные им коллекции восточных, греческих и римских древностей. Кроме того, в его обширной библиотеке представлены самые разнообразные авторы… Гете, Шекспир, Гейне, Мультатули, Франс… Как говорил сам Фрейд, поэты и философы описывали бессознательное еще до того, как этим явлением заинтересовалась наука. Метод психоанализа лишь систематизировал знания о бессознательном, которые давно были известны поэтам…
Смотрительница внимательно посмотрела на своих нежданных посетителей и, убедившись, что оба с неподдельным интересом следят за ее повествованием, продолжила:
– Конечно же этот музей, в известном смысле, место паломничества… но все-таки люди приходят сюда далеко не затем, чтобы полюбоваться коллекциями Фрейда, а чтобы с их помощью заглянуть в его подсознание… – поделилась она своими наблюдениями и подвела джентльменов к столу.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Мемуары выдающегося менеджера XX века «Моя жизнь» – одна из самых известных настольных книг предпринимателей, в которой содержится богатейший материал, посвященный вопросам организации деятельности. Выдержав более ста изданий в десятках стран мира, автобиография Генри Форда не потеряла своей актуальности для многих современных экономистов, инженеров, конструкторов и руководителей. За плечами отца-основателя автомобильной промышленности Генри Форда – опыт создания производства, небывалого по своим масштабам и организации.
«Без любви жить легче» – это воспоминания человека, который «убивал на дуэли, чтоб убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков, казнил их, блудил, обманывал», но вечно стремился к благу и, оценивая прошлое, искренне раскаивался во всем содеянном. Приступая к изложению «трогательной и поучительной» истории своей жизни, Л. Н. Толстой писал: «Я думаю, что такая написанная мною биография будет полезнее для людей, чем вся та художественная болтовня, которой наполнены мои 12 томов сочинений…» Перед вами исповедь горячего сердца, которое металось от безверия к отрицанию искусства, но вечно стремилось к внутренней правде: «Когда я подумал о том, чтобы написать всю истинную правду, не скрывая ничего дурного моей жизни, я ужаснулся перед тем впечатлением, которое должна была бы произвести такая биография.».
«Живу до тошноты» – дневниковая проза Марины Цветаевой – поэта, чей взор на протяжении всей жизни был устремлен «вглубь», а не «вовне»: «У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нём и не бываю». Вместив в себя множество человеческих голосов и судеб, Марина Цветаева явилась уникальным глашатаем «живой» человеческой души. Перед Вами дневниковые записи и заметки человека, который не терпел пошлости и сделок с совестью и отдавался жизни и порождаемым ею чувствам без остатка: «В моих чувствах, как в детских, нет степеней».Марина Ивановна Цветаева – великая русская поэтесса, чья чуткость и проницательность нашли свое выражение в невероятной интонационно-ритмической экспрессивности.
Когда подняли безымянную плиту, под нею оказались еще несколько тяжелых плит (две были отлиты из металла). Император покоился в четырех гробах, заключенных друг в друга. Так англичане стерегли его после смерти… Наконец открыли последний гроб. В истлевшей одежде, покрытый истлевшим синим плащом с серебряным шитьем (в нем он был при Маренго), император лежал совершенно… живой. Он был таинственно не тронут тлением!