Журба - [36]
— Чого ж ты пехом-то? Мы збирались за тобой на телеге…
— Ничего, диду. Надо привыкать…
Крестьянские семьи, как правило, сдержанны в своих эмоциях; закаленные суровой жизнью, эти простые люди скупы на слезы, равно как на объятья и поцелуи. Но когда отец, бабка и дед увидели своего сына и внука, обычно стремительного, спортивного, а ныне идущего странной, переваливающейся походкой, осунувшегося, даже постаревшего, они почувствовали, как у них защипало в глазах.
Иван степенно поручкался с домочадцами, встретившими его во дворе, тяжело поднялся на крыльцо и скрылся в хате. Тут только Евдоха заплакала, прикрывая рот рукой. Мужики держались, только кряхтели.
— Хороши, — сказал Иван, разглядывая новые сапоги. — Где матерьял достал?
— А-а, — с досадой махнул рукой Евдоким Сергеевич. — Какая разница! Главное, что я опять тебе не потрафил!
— Ты ж не виноват. Продай их. Затраты хоть окупишь.
— Нет! — отрезал отец. — Коли тоби не суждено носить их, нехай лежать. Твоему сыну, моему внуку достанутся.
За скромным праздничным столом никто не прикоснулся к бутыли с самогоном, выставленным бабкой, но ели долго, молча и обстоятельно. А когда стали пить чай, дед Сергей не выдержал:
— И хде ж ты зараз будешь працюваты?
— Как где? — ответил за сына Евдоким. — Ясно дило: со мной! Будет у нас чтось навроде артели инвалидов. Вдвох працюваты и веселее, и прибыльнее…
— Да вин жеж вчитель! — подала голос бабка. — Це ж ганьба: вчитель працюэ чоботарем!
— Никакого позора здесь нет. Учительство — дело хлопотное, весь день на ногах… А у нас, чоботарей, праця сидяча, спокийна… К тому же жалованье вчителя звистно якое — 60 карбованцив, стильки стоит солдатская шинель или три фунта халвы. Да я на одних подметках бильше зароблю!..
Иван слушал эти разговоры и молча улыбался. Он-то знал, чем будет заниматься…
Лес, когда видел его Иван последний раз, был черно-бел и враждебен. Нынче же, ранним летом, тайга смотрелась приветливой, праздничной, словно это было совсем иной мир: сочно зеленела молодая листва дерев и трав, белыми колониями росли ландыши и красно-желтыми — саранки; нескончаемое бормотанье ручья-ворчуна не могли заглушить многочисленные птицы, вернувшиеся из зимних отпусков и теперь радостно перекликавшиеся — токовали фазаны, крякали утки, свистели камышевки…
Журба стоял на поляне перед штабной землянкой, тоже, кстати, зазеленевшей по верху, окруженный партизанами. В отряд он пришел не на костылях, чтобы не вызывать к себе жалости, а с палочкой. Лица боевых друзей были радостными и одновременно сочувственными. Сологуб, Шкет, Кобыща, Дьяченко и другие жали ему руку, хлопали по плечам, засыпали вопросами, на которые Иван не успевал отвечать. Гомон несколько поутих, когда из землянки вышел Борисов. К удивлению многих, командир не улыбался; напротив: лицо его было строгим, даже суровым, тонкие губы поджаты настолько, что превратились в одну линию. Некоторое время он молча смотрел на Ивана, потом произнес:
— Ну, здравствуй, казак красный! Молодец, что выполнил боевую задачу, что не попался в руки врага, что выжил… Только вот…
— Я, товарищ командир…
— Погоди, я еще не закончил… Только вот зачем ты явился в отряд?
— Как зачем? Воевать! Война-то продолжается, и до тех пор, пока на нашей земле творят зло интервенты и всякая контра…
— Ты не на митинге! — вновь оборвал его Борисов. — И здесь не инвалидный дом, а боевой партизанский отряд, для которого ты в твоем нынешнем состоянии, уж извини, стал бы обузой!
Вместе с недосказанными словами Иван сглотнул обиду. После паузы пробормотал, опустив голову:
— Ну тоди пристрелите меня, як поранену коняку, щоб не катувалась… Мэни зараз байдуже!
Лицо Андрея Дмитриевича скривилось, как от боли. Тон его смягчился.
— Послушай, Щедрый… — Командир умышленно назвал Журбу старой подпольной кличкой, давая понять, что все помнит. — Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Вон в восемнадцатом поддался на твои уговоры и взял тебя в Красную гвардию, хотя тебе было только пятнадцать лет…
— Дякую…
— Благодарит он меня! Как будто я его на вечеринку взял… Да не имел я права это делать! Вот, в конце концов, и не уберег тебя…
— Зараз я вже не маленький хлопчик!
— Все равно, у тебя еще вся жизнь впереди! Иди в школу, работай учителем… Как писал Демьян Бедный: «Красной армии штыки, чай, найдутся, без тебя большевики обойдутся!»
— Учительствовать буду после победы!
— Ну, займись чем-нибудь другим! — уже раздраженно бросил Борисов. — А здесь тебе не место. Прощай!
— Я не уйду отсюда! — твердо сказал Журба.
Командир пожал широкими плечами и скрылся в землянке.
Иван только сейчас ощутил, что у него давно уже болят ноги. Он проковылял к бревну-коновязи, сел на лежавшее на земле седло и стал оглядываться, наблюдая привычную жизнь партизанского отряда.
Утренняя прохлада сменилась дневной жарой, солнце пробивалось сквозь листву и пятнало лагерь. Нега и лень владели им. Если кто и чистил винтовку или точил шашку, то делал это без особого энтузиазма, большинство бойцов, растелешившись, валялись на траве. Над летней кухонькой дрожал невидимый на солнце дым; раскрасневшаяся Настена в повязанной до глаз косынке стряпала обед. (Отпустил-таки ее с братом в отряд отец, сельский кузнец Василий Шкет, причем, говорят, дочь отпустил легче, чем сына: девок-то у него четыре, а сын один, да и тот нужен был в кузне). Вскоре от кухни поплыл сытный запах кулеша, зазвякали оловянные миски и ложки, послышались оживленные голоса — лесное воинство готовилось к трапезе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Буревестники» - одна из попыток художественного освоения историко-революционной тематики. Это произведение о восстании матросов и солдат во Владивостоке в 1907 г. В романе действуют не только вымышленные персонажи, но и реальные исторические лица: вожак большевиков Ефим Ковальчук, революционерка Людмила Волкенштейн. В героях писателя интересует, прежде всего, их классовая политическая позиция, их отношение к происходящему. Автор воссоздает быт Владивостока начала века, нравы его жителей - студентов, рабочих, матросов, торговцев и жандармов.
Повесть приморского литератора Владимира Щербака, написанная на основе реальных событий, посвящена тинейджерам начала XX века. С её героями случается множество приключений - весёлых, грустных, порою трагикомических. Ещё бы: ведь действие повести происходит в экзотическом Приморском крае, к тому же на Русском острове, во время гражданской войны. Мальчишки и девчонки, гимназисты, начитавшиеся сказок и мифов, живут в выдуманном мире, который причудливым образом переплетается с реальным. Неожиданный финал повести напоминает о вещих центуриях Мишеля Нострадамуса.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».