Журавлиная ночь - [53]

…— Иди сюда, там будет дуть, — донёсся, однако, голос отца, когда катер уже отошёл от причала задним ходом и стал разворачиваться.

Не хватало его фальшивой заботы… Что делать? Кременецкий встал, обернулся — и увидел: все места заняты. (Но хоть никто не оглянулся на него — значит, выражение лица не привлекало внимания…)

— Ну, не стоять же мне всю дорогу, — наконец решился он ответить, стараясь, чтобы голос не дрожал. — А с этой стороны не дует. Я специально тут сел…

Больше вопросов не последовало — и он стал делать вид, что спокойно смотрит за борт, на поднимаемую катером волну. Но это раньше было так приятно — перегнувшись, подставлять лицо под распылённые до мельчайших капель брызги, вдыхая их прохладу… А сейчас — не до того. И дорога к окраинному пляжу тянулась невыносимо долго — а хотелось, чтобы всё произошло скорее…

(«Но мы видим ускоренно, с пропусками, — понял Кламонтов. — В записи…»

«И сам в каком напряжении, — добавил Ареев. — Но… в общем пока всё хорошо, спокойно!»

«Это познаётся в сравнении, — печально согласился Мерционов. — Давайте смотреть дальше…»)

…Кременецкий не запомнил, как прошёл по причалу, и оказался на пляже — заранее сжимая в кулаке 20-копеечную монету. (А откуда её взял? Была припасена заранее?) А затем, уже раздевшись и направившись в сторону моря — незаметно приблизив руку к лицу, сунул в рот, сжав посильнее, чтобы не стучала о зубы… И вообще — всё происходило автоматически, как если бы запрограммировал себя на все эти действия, и теперь отрабатывал программу, не отвечая за результат…

Лишь подходя к кромке прибоя, он почувствовал, как сознание стало проясняться — и даже стала закрадываться мысль: рубеж ещё не перейдён! Можно, как ни в чём не бывало, дать всему задний ход: сделать вид, что нашёл монету в песке — и пойти купаться уже без неё; а потом — как обычно, вернуться с семьёй на катере в город… Но нет, он решил твёрдо! И хотя понимал, каких переживаний это будет стоить матери — повернуть обратно уже не мог. Когда-то она поймёт его — и согласится: он не мог поступить иначе…

…Думая, что уже затерялся в толпе, он на всякий случай обернулся, прежде чем войти в воду — а за ним в нескольких шагах следовал брат! Этого ещё не хватало…

— Зачем ты идёшь за мной? Я же просил тебя не мешать мне… — он едва не сказал: «исчезнуть», но вовремя спохватился. (К тому же монета во рту искажала голос.) — Знаешь же, кому и что можно говорить! И тебе не надо видеть, как это будет… Что ещё?

— А где ты будешь спать? — громко спросил брат, и Кременецкого передёрнуло от испуга. Хотя никто вокруг не понял бы смысл вопроса…

— Да тише ты! — нагнувшись, прошептал Кременецкий. — Не стоило из-за этого идти за мной…

— А как обедать?..

Хотя — давно подозревал, что брат — не такой, как он сам в свои 11… И это ему порой высказывал сокровенное, что не решался — даже матери? Но выбора не было — ведь не было на самом деле и надёжных союзников. Но это — пока… А брата он использует в подобных целях единственный раз. И от него ещё надо отделаться…

(«А список…», — начал Вин Барг.

«Значит, так и есть! — ответил Мерционов. — Что-то другое!»

«Ну, что гадать, — поспешил прервать разговор Ареев. — Потом узнаем…»)

…— А ты, что, прямо так и побежишь?..

(«А кстати, ничего не напоминает?»— вдруг спросил Ареев.

«Точно! — понял Кламонтов. — Там, виртуально — у Джантара такой брат!»

«Но спокойно, — предупредил Тубанов. — Всё-таки «сегодняшняя» запись!»)

…— Не всё ли тебе равно? Войдём для начала в воду вместе, — вдруг предложил Кременецкий — и, пропустив брата чуть вперёд, сделал подножку, незаметную со стороны в мутной прибрежной воде. (Тоже автоматически, против воли, заставило вздрогнуть самого — но что делать? Да и глубина меньше метра… И всё же брат громко шлёпнулся лицом вниз в кисель из медуз и водорослей, подняв фонтан брызг.)

«Всё! Рубеж перейдён… — Кременецкий удивился, как просто пришла эта мысль. — Назад дороги нет…»

— Осторожнее надо быть! — тоже вырвалось само собой — и он быстро, но с кажущимся спокойствием поспешил скрыться в большом скоплении людей. Сзади брат отплёвывался от попавших в рот водорослей, и ещё раздавались неясные возмущённые голоса (именно неясные — будто в самом деле из-за грани, отделившей с этого момента прежнюю часть жизни от новой… Как и — где-то в его повести! Была же буквально такая фраза!)…

…Бросив искоса взгляд в сторону берега, Кременецкий понял, что как раз хорошо виден с той части пляжа, где остались родители — и, быстро окунувшись, поплыл прочь. (Хотя раньше — и не окунался так сразу, предпочитая входить в воду постепенно; и не заплывал так далеко, чтобы не достать ногами дна! Но сейчас — обогнуть целую шеренгу надувных плотов, затем — дальше, сквозь толпу купающихся, к причалу…)

И — вдруг он почувствовал, что достаёт дна и руками! Здесь, далеко от берега — отмель! Что ж, облегчало задачу…

…Он снова автоматически, неожиданно для себя, вскочил и бросился к причалу — даже почти не поднимая брызг, и сам удивляясь, как это возможно. Его охватила отчаянная светлая лёгкость — он будто даже не бежал, летел над водой! Правда, в ушах звучало что-то похожее на неясные, зовущие с берега голоса родителей — но он сразу подумал: должно быть, галлюцинация от нервного перенапряжения — и решил вовсе не смотреть в сторону берега, пока не окажется на катере…